Все дружное семейство Бенуа было занято приготовлением обеда, и Марианна, примостившаяся рядом, просто наслаждалась этой картиной. Ее мысли совершенно незаметно улетели куда-то в даль прошлого, ей уже казалось, что напротив сидит ее мать, прекрасная, словно фея она нежно треплет угольную шевелюру ее братишки, а ее отец, точь-в-точь теперешний Анри, тут же, примостившись на бревне, весело смеется, он только что прекратил настраивать гитару... Могла ли она это помнить? Ведь в те времена ей было не больше двух лет отроду. Нет, вряд ли. Но почему это не могло быть именно так? Бабушка так много и именно так рассказывала о недолгом счастье семьи Монсаров. Из этого сладкого небытия Марианну вывело упоминание имени Жана.
— Это точно дело рук Жана, я сам видел! — горячо стоял на своем Жюльен.
— Что же он такое делал с ножами, что так расколол рукоятку?! — все еще не понимала Маргарет.
— Нервы успокаивал. Он говорит, что всегда так делает, когда ему надо прийти в себя. Если он на мутную голову такое творит, то можете себе представить, что он может выделывать когда!..
— Да что творить? Объясни толком! — потребовал Франсуа.
— Метать ножи! Вы бы видели, как он это делает! Из любого положения, даже из-за спины, даже с закрытыми глазами!!! Вот и в этот раз знаете, как произошло? Он метнул сразу два ножа, и один на поллезвия вошел в бревно, а второй угодил прямо в его рукоятку. Это невероятно! Такое мастерство! Такая сила!
— Похоже, близнецы родились с ножами в руках. Вот и Виктор, как он вырезает из дерева... — задумчиво заметил Франсуа, и тут же из груди его вырвался тяжелый вздох.
— Что с тобой, отец?
— Вот бы заполучить Жана артистом в нашу труппу, с его голосом, со всеми его талантами мы сразу же стали бы богачами!
— Мечтать не вредно! — рассмеялся Жюльен.
— И часто он метает ножи в последнее время? — печально поинтересовалась Маргарет.
— Я застал его за этим делом дважды за последние два дня, — отозвался Жюльен.
Марианна поняла, что хотела сказать Маргарет, беспокойно на душе Жана. Но кому сейчас спокойно? Девушка встала, и медленно направилась к дому. Свою тревогу она делила с гитарой, такой отзывчивой, ненавязчивой подругой, и сейчас девушка, сама того не осознавая, пошла за ней. Никто из артистов даже не подумал ее задержать.
Что тут поделаешь? С момента битвы близнецов что-то в безмятежном счастье Райского уголка надломилось. Было невозможно выразить эту перемену в словах, и внешне ничто не изменилось, но... Теперь все ждали продолжения, не обязательно радостного.
Уже с гитарой в руках Марианна вышла из дома и остановилась на крыльце. Куда пойти, где скрыться от посторонних глаз? И тут ее внимание привлекла фигура... да, Жана. Он стоял, облокотившись на забор, и печально смотрел куда-то в сторону. Марианна тут же проследила его взгляд и заметила, что его внимание приковано к Виктору и Анне, безмятежно воркующим на берегу озера. Даже из далека не представляло труда заметить, как счастлива Анна, ее звонкий смех многократным эхом отдавался по всему озеру. Марианна знала, что Виктор умеет развеселить. Но о чем в этот момент, глядя на них, думает Жан? Марианна видела его лицо в профиль, и ей казалось, что его одолевают не самые веселые мысли. Девушка вновь посмотрела на сидящих на берегу. Как раз в этот момент Антуан резко встал и отвернулся от Анны, и та не могла заметить, как он с гримасой боли возвел глаза к небу. Но уже через миг он снова развернулся к своей собеседнице, о чем-то живо поинтересовался у нее и, получив ее согласие, стал быстро снимать с себя рубашку, башмаки. Оставшись в одних штанах, он на секунду замешкался. В этот момент восторженный взгляд Анны остановился на его руках, и, поддавшись внутреннему порыву, она схватила его за эти руки. Было видно, что Антуан очень удивлен ее поведением, но, получив объяснение, он резко высвободился, смягчив свое поведение мягкой извиняющейся улыбкой. Уже в следующий момент стало ясно, что он намерен сделать. Отойдя от берега на несколько шагов, он вдруг взмахнул руками и стрелой бросился к воде. У самой воды он неожиданно легко взлетел в воздух, как-то немыслимо крутанулся и практически без брызг четко вошел в воду. У всех, кто видел это, сердце ушло в пятки. Минута, две, а он не появляется из воды. В страшной тревоге Анна уже почти вошла в воду, когда на середине озера появилась голова Антуана. Он помахал Анне рукой, но не успела она ему ответить, как он снова скрылся.
— Я и не знала, что он плавает, как рыба! — заметила Марианна, незаметно для Жана, оказавшаяся прямо за его спиной.
От неожиданности молодой человек вздрогнул всем телом. Ему потребовался лишь миг, чтобы взять себя в руки, и вот уже к Марианне обращено его освещенное теплой улыбкой лицо, от печали не осталось и следа.
— Ты подобна ветру, я и не заметил, как ты подошла.
— Я не помешала? — Марианна чуть наклонила голову: "Он великолепно собой владеет!"
— Да я как будто ничем и не занимаюсь... — Жан почувствовал легкое смущение и поспешил перевести взгляд снова к озеру, — Да, он великолепно плавает, даже завидно.
— Никогда не поверю, что ты не умеешь плавать.
— Уметь-то умею, но так... А ты плаваешь?
— Конечно, но не так... — и Марианна от души рассмеялась, — Жан, я не люблю быть должной, а ты меня обязал.
Жан нахмурился, искренне не понимая, на что она намекает.
— Обязал?..
— Мы, кажется, договорились, что платой за ту прекрасную прогулку будет обучение игре на гитаре. Или ты передумал?
Жан не поверил своим ушам.
— Ты серьезно?!
— Как никогда. Но уговаривать я не люблю. Если хочешь, можно прямо сейчас.
— Конечно!!!
— Тогда, придумай, где бы нам не стали мешать...
Вынырнув в очередной раз, и уже более или менее придя в себя, Антуан заметил, как Жан взял из рук Марианны гитару, и они вместе направились куда-то за угол дома. В его глазах потемнело... Антуан был в мужской комнате совершенно один, лежал на своей кровати, приходя в себя от столь бурного плавания, все-таки рана еще дает о себе знать, когда за стенкой раздался беззаботный смех Марианны. Антуан в миг превратился в слух.
— Ты великолепный ученик, Жан, но чему я удивляюсь, с твоим-то слухом... Дело только за тренировкой, я уверена, что если ты проявишь должную настойчивость, то уже к концу недели сможешь сам себе как-то аккомпанировать.
— С трудом верится, что это случится, но я постараюсь. Это просто сказочный инструмент, — радостно откликнулся Жан.
— Да, инструмент отменный. Но все же он не может сравниться с твоим голосом. Жан, тебе надо как можно больше петь. Если не возражаешь, я научу тебя паре другой песен, в твоем исполнении они будут великолепны!
— Учитель всегда говорил, что это баловство, и, я думаю, ты переоцениваешь...
— Ваш учитель мудрый человек, но в этом он не прав! — горячо возразила Марианна.
Антуан больше не мог усидеть на одном месте, каждое их слово резало его душу, словно раскаленным ножом. Он больше не мог их слышать! В сердцах, выглянув из-за косяка, и увидев, что эта проблема решается одним взмахом башмака, он так и поступил. Врожденная меткость сделала свое дело, запущенный его рукой башмак четко попал в дверь, и та с силой захлопнулась. Только сделав это, Антуан осознал, что тем самым выдал себя и больше того... Уже в следующий миг он увидел, как дверь с силой распахнулась, и на пороге мужской комнаты появился Жан. В руке его был башмак Антуана, а лицо приняло какой-то землянистый оттенок. Антуан уже приготовился к тому, чтобы увернуться в случае, если башмак будет направлен в его сторону, чего было бы вполне понятно ожидать, но этого не произошло. Жан швырнул это импровизированное метательное орудие в дальний угол комнаты и, не проронив ни слова, стремительно вышел. И тут же в дверях появилась Марианна.
— Так это ты сделал?! — девушка буквально пылала праведным гневом.
— Простите, если помешал, но я хотел спать... — сощурился Антуан.
— Ты сломал ему палец!!! Ты понимаешь? Зачем было так хлопать дверью?!
И не находя больше слов, Марианна бросилась прочь.
"Сломал палец?! А, верно этот дурак вставил палец в проем дверей. Что ж, значит, обучение игре на гитаре будет приостановлено", — заключил Антуан, и снова растянулся на кровати, но ему так и не удалось забыться в спасительном сне… Погруженная в свои не веселые мысли Анна бережно ставила в кувшин только что принесенные цветы, когда Анри открыл свой единственный не забинтованный глаз. До сих пор добрая половина его лица была скрыта за бинтами. Маргарет проводила какое-то хитрое лечение, обещая, что по завершении на лице юноши не станется даже шрамов. В это мало кто верил, потому что Анри действительно очень оцарапал лицо при падении, но надо было ждать. Анри радовался уже тому, что хотя бы одним глазом он все-таки может видеть эту прекрасную девушку. Анна, заметив, что он проснулся, приветливо ему улыбнулась.
— Как спалось? Уже скоро закат. У тебя, Анри, богатырский сон.
— Если честно, то я не спал, а притворялся.
— Вот как? И зачем же? — удивилась Анна.
— Так удобнее мечтать.
— Мечтать? — Анна присела на стул рядом с его кроватью, — О чем же?
— А представьте, лежу я тут один, разнесчастный, больной, навещаемый разве что шальным ветерком. После этой злосчастной стычки близнецов, меня почти забыли. А так закроешь глаза, и вдруг кажется, что на руку мне упал солнечный зайчик, маленький такой, непоседливый. Свалился так на меня и давай резвиться. И в этот момент появляется фея солнца, его хозяйка. Смотрит на него, на меня... Я слышу шелест ее платья, как она садиться рядом и тихо думает о чем-то невеселом... Анна, что случилось?
— Случилось? — Анна даже отпрянула от неожиданности этого вопроса.
— Только не вздумай убежать, это будет не честно с твоей стороны, ведь я не смогу тебя догнать.
— Всегда-то ты смеешься, Анри. Даже завидно порой.
— Я могу и тебя научить смеяться.
— Ты в этом уверен?
— Конечно, расскажи мне, что тебя так волнует, и вот увидишь, станет легче.
Анна только тяжело вздохнула.
— Я слышал, Виктор сломал Жану палец... — попробовал предположить Анри.
— Это чистое недоразумение! — вдруг всполошилась Анна, — Виктор это сделал не специально!
— Да-да, конечно... — Анри понял, что почти попал в цель, но ему было невыносимо видеть Анну печальной, и потому он решился пойти на пролом, — Я все же позволю себе сунуть свой длинный нос в это дело. Тебя гнетут мысли о Викторе, верно?
Анна вся напряглась, как взведенная пружина, и какую-то минуту не могла решить, что же ей делать? Встать и убежать?! Но Анри взял ее руку и тихо сжал ее:
— Прости мне мою смелость, но честное слово, я многое бы дал, чтобы развеять твою печаль?
— Печаль?! — брови Анны взметнулись вверх, и она попыталась улыбнуться. Но уже в следующий миг плечи ее поникли, и она опустила глаза.
— Я понимаю, всегда тяжело обнаружить, что фантазии не находят воплощение в жизни…
— Замолчи, Анри, замолчи! Я верю в твое искреннее желание помочь мне, но слова здесь лишние, не те!
— Да, черт побери, не те!!!
Анна, удивленная такой вспышкой, встала и отошла к окну, но порыва уйти уже не было. Ей просто необходимо было с кем-то поделиться своей печалью, своими догадками. Она больше не могла носить это в себе, и сейчас участие Анри стало таким искушением облегчить душу, что устоять было трудно. Помедлив еще минуту, Анна подняла на Анри печальный взгляд:
— Анри, но он, в самом деле, не тот!!! Я говорю о сравнении не миража с реалию, а человека с человеком! Если бы ни это лицо, я бы ни в жизнь не поверила, что к нам приехал ТОТ Виктор! Ой... Это я говорю?!
— Анна, как тебя понять? Приехал не тот Виктор?!
— Я... — Анна отвернулась, — я просто хотела сказать, что никак не могу принять произошедшую с ним перемену. Вот ведь как распорядился Всевышний!.. Анри, а твоя первая любовь была взаимной? — и девушка снова посмотрела на Анри.
Из-за этих бинтов Анна не могла различить его горькой улыбки.
— К сожалению, я тебя очень хорошо понимаю, сердце девушки, которая стала всем смыслом моей жизни, принадлежит другому... Я бы очень хотел тебе помочь.
Анна кивнула, словно и не ожидала услышать ничего другого. К слову сказать, у нее не мелькнуло и тени подозрения на то, что Анри имеет в виду ее, Анну. Теперь Анри не решался нарушить молчания, он только видел, как тревожно участилось дыхание девушки, а рука с безысходной силой смяла занавеску. Она заговорила неожиданно, вдруг, поначалу не оборачиваясь к Анри, будто боялась встретить его взгляд и растерять силы, слова.
— Тогда действительно ты меня понимаешь, Анри, и я скажу. Да, я хочу сказать, потому что больше не в силах носить это в себе. Прости мне эту слабость... Я увидела Виктора в первый раз при очень спорных обстоятельствах. Ты знаешь, он был на службе у барона. Как-то обратила на себя внимание его благородная внешность, странного покоя сила, идущая из синевы его глаз. Ты знаешь, у близнецов удивительно красивые глаза. Порой мне кажется, что я смогла это заметить еще и потому, что прочла в них неподдельное восхищение... Какой девушке это не польстит? Да какая теперь разница. Важно, что я обратила на него внимание, заинтересовалась им. Помню, каким гулом в голове звучал вопрос "как он может служить барону?!" Может быть, я уже и сочиняю, но мне кажется, я не упустила ни одного его движения, ни одного слова... Наверно я сумасшедшая, ведь мы общались, если это так можно назвать, только во время обеда, а обед длился не больше получаса. Потом... Потом я ушла к себе, и мной завладела мысль о вас, об опасности, вам угрожающей. И я совершила давно тебе известную глупость... Об этом много сказано. Важно то, как ненавидела я тогда Виктора, этот гнев, замешанный на отчаянии, был способен лишить меня рассудка.
— Насколько я помню эту историю, ты тогда отдавала себе отчет в том, что происходит, — тихо заметил Анри.
— Мне так казалось... — Анна тяжело вздохнула и присела на стул. Она снова стала перебирать цветы, это ее чуть успокоило, — Когда на утро мы, наконец, все расставили по своим местам, и стало ясно, что на самом деле сделал Виктор, меня охватило такое чувство...
— Он стал героем.
— Вроде того, — Анна смущенно улыбнулась, — Может быть, я и нимб тогда ему пририсовала, уже не помню. Как я дождалась возвращения Жана и Геньи?.. Я встала с первыми лучами солнца, пробралась на сеновал и затаилась, в ожидании, когда близнецы проснутся. У меня было достаточно времени, чтобы изучить каждую черточку этого лица. Я знаю его лучше, чем свое. Я знаю, что их отличает друг от друга, разные характеры оставили отпечаток в уголках губ и глаз... — Анна тихо рассмеялась, — Я с трудом улизнула с глаз Жана, когда он проснулся. Странно, они такие разные и такие похожие одновременно... Ой, прости, Анри, что-то я слишком разговорилась. Кто бы мне сказал, что я все это кому-нибудь когда-нибудь скажу! Говорят, девушки так доверяют только матерям, но я свою мать не помню, — Анна смущенно рассмеялась.
"Ты не боишься меня, потому что глупо бояться спеленутую куклу!" — горько отозвался Анри, в этот момент даже благодарный своим бинтам, они не позволяли ему показать, какой пожар пылал в его душе.
— Хорошо, готов на пока побыть матерью, — улыбнулся Анри, — Не бойся меня.
— Разве тебя можно бояться?! Ты такой добрый, хороший...
— И верный, как собака.
Анна рассмеялась.
— Да, о собаках. Тогда же я поспешила попросить прощение за свое неразумное поведение, за то, что доставила ему столько хлопот. Ведь поймать меня было очень не легко, а потом я отчаянно отбивалась, и кусалась. Да, кусалась, как могла сильно. Я это помню, хотя теперь уже в этом не уверена. Виктор заверил, что все это пустяки, и я зря сгущаю краски. Сколько я потом не приглядывалась к его рукам, никак не могла заметить следов моих укусов. Руки чисты, даже слишком.
— Подожди, Анна, ты уверена, что кусала, а следов нет?! Я правильно понял?
— Да! Либо я тогда помешалась, либо... Да нет же, я помню, как испугалась, когда почувствовала вкус крови, а хватка этих рук не ослабла.
— А на себе ты следов не находила? Может быть, губу прикусила? — губы Анри тронула улыбка.
— Да что ты, Анри, — Анна даже растерялась.
— Извини, но ты сказала, что его руки чисты, даже слишком. Как понять это "слишком"?
— Анри, я уже ни в чем не уверена...
— И все же...
— Хорошо. Мне кажется, что когда мы обедали в обществе барона, руки Виктора были смуглее и грубее... Как бы это точнее сказать... Ногти не так хорошо ухожены и чисты. А позже ночью, я точно помню, что когда он схватил меня за руки, мою кожу резанули его мозоли, настоящие, грубые мозоли. Ведь он был без перчаток! Их бы я не прокусила.
— Продолжай, прошу тебя!
— Не принимай это так всерьез. Мало ли что мне привиделось ночью. Самое печальное началось потом, когда он увидел Марианну. Это ужасно. Вот ее он любит, как же нестерпимо видеть в этих глазах обожание к другой, а к себе разве что снисходительную жалость. Сочувствие там, где читалось восхищение! Я отказывалась себе верить. Я не могла ошибиться, но я не могу ошибиться и сейчас. Близнецы оказались похожи больше, чем я сначала предполагала.
— Оба любят Марианну... Но по-разному. Их чувства не похожи, как небо и земля, — заметил Анри.
— О! Я так не думаю. Они оба готовы из кожи вон вылезти, чтобы угодить ей.
— Да, но если Жан боготворит ее в себе, но Виктор себя в ней.
— Что?! — Анна задумалась, — Не знаю, не знаю... Здесь не надо забывать, что Виктор как бы отвергнут. После той злосчастной стычки, после того, как он нечаянно поломал Жану палец, отношения между Марианной и Виктором становятся все более прохладными... Виктор, кажется, даже постарел на несколько лет... Мне хорошо известно, какое это несчастье. Эту боль не высказать словами...
— Но, милая Анна, но ты же сама говорила, тогда он набросился на Жана как безумный!
— Безумный!? Да, это состояние сродни безумию! Он слишком ее любит и не в силах смириться с утратой. Она — весь смысл его жизни...
— Время лечит.
— В такие минуты нельзя найти более жестоких слов.
— Прости.
— Ничего. Я и сама хочу верить, что время лечит. Я дождусь, когда его рана зарастет. Только, видно ждать придется очень долго, — Анна смолкла, и взгляд ее потускнел.
Анри почувствовал ком в горле: "А мне сколько придется ждать, милая Аннет?!" — но он нашел силы взять себя в руки и бодро поинтересовался:
— А ты не пробовала как-нибудь вернуть его мысли в тот день?
— Пыталась, конечно же. Но он избегает меня. Только раз мне удалось как-то более или менее долго поговорить с ним. Ты не представляешь, как это бывает трудно поддерживать беседу, когда с другой стороны ни малейшего отклика, ни капли помощи. Особенно, когда так хочется, так ждешь этого... чуда. Кажется, я тогда перепробовала все. Ни одной точки соприкосновения...
— Но вы ведь встречались до Райского уголка. Чем не тема?
— Это худшая из тем! Как только я к ней подхожу, так он тот час находит предлог прервать разговор. Возможно, он чувствует что-то похожее на вину передо мной...
— Ты склонна стереть себя с порошок, лишь бы оправдать его. Нельзя быть такой несправедливой к себе.
— О, Анри! А легко ли расстаться с надеждой?! Я не могу. Не могу расстаться с теплом его глаз...
— Извини, Анна, можно я задам тебе один щепетильный вопрос?
— Ты меня пугаешь, Анри!
— О нет, тебе решать, отвечать или нет.
— Хорошо, спрашивай.
— Как в ту ночь он все же справился с тобой? Как ты лишилась чувств?
— Для меня это загадка. Я никогда не падала в обморок, но, говорят, это происходит не настолько мгновенно. Он меня не бил. Насколько я помню, он только пытался удержать меня и приговаривал что-то вроде того, что мол не желает мне зла. И потом все вдруг раз и оборвалось. Я пришла в себя только у себя в комнате, когда Марианна с силой хлопнула у меня перед глазами в ладоши.
— Странный способ будить. А у Виктора ты не спрашивала об этом?
— Спрашивала, конечно. Он только заверил, что никак не хотел задеть моих лучших чувств, и может поручиться за сохранность моей чести. Не более. Я же говорила, он упрямо избегает разговоров о том дне. Не знай я того, что знаю, можно было бы решить, что он вообще понятия о том не имеет. Когда я говорю, с интересом слушает, а как только начинаю спрашивать, он в кусты. Иногда я даже думаю, что это его поведение было бы легче объяснить, предположив, что мы прежде вообще не были знакомы, того дня не было в его жизни, но в это поверить еще сложнее. Ах, Анри, Анри, сколько это еще будет длиться? У меня больше нет сил!
— Но надежда еще есть, не так ли? Значит не все потеряно. А я в свою очередь буду молиться, чтобы Виктор был похож на Жана больше, чем это мне сейчас кажется.
— Что ты хочешь сказать? — Анна встревожилась.
— Я хочу ошибиться. Очень хочу ошибиться, Анна. И мне очень не хочется, чтобы пропасть между братьями превратилась в бездну.
— Ты меня пугаешь...
— Ты и сама все видишь. Ведь близнецы теперь вообще не общаются, или я ошибаюсь? И моя сестренка не находит себе места от чувства вины за это недоразумение. Мне даже кажется, что она начинает бояться Виктора.
— О Боже! Все не так! Виктор любит ее, и для него нет ничего дороже ее счастья!
— Ее счастья?.. Да, если бы только он не считал себя неотъемлемой частью этого счастья.
— Анри! Не смей так говорить! Он благородный человек!
— Прости, Анна, я не хотел тебя задеть...
— О Боже! Что я тут наговорила!!! Мне очень жаль... — девушка в ужасе вскочила.
— Анна!
— Забудь, умоляю, забудь все это! О, если бы это было возможно!!!
— Анна, клянусь, тебе никогда не придется об этом пожалеть!
— Не надо, не клянись, я уже жалею. Ладно... — Анна медленно направилась к выходу.
— Анна...
Анна обернулась и скорее почувствовала, чем увидела, что Анри близок к отчаянию. Сердце ее смягчилось.
— Я сама виновата в своей болтливости. Это мое дело, моя беда... Но я хочу, чтобы ты знал, что я очень ценю нашу с тобой дружбу. Ты необыкновенный человек, добрый, хороший... надежный, как собака, — Анна ласково улыбнулась Анри, — Почему с тобой так легко, так просто? Мне порой кажется, что я знаю тебя уже целую вечность. Милый Анри, я всей душой желаю тебе счастья. Я уверена, ты будешь везучее меня!
С этими словами Анна нежно коснулась руки Анри и уже в следующий миг выпорхнула из комнаты, словно потревоженная голубка. "Я не буду счастлив без тебя, любимая!" — Анри не сдержал тяжелого вздоха.
|
