Так счастливо Виктор нашел ответ на свой первый вопрос, теперь надо было разобраться с Филом, это надо было сделать как можно скорее. Мрачность Фила, его холодность и даже резкость по отношению к Глену начали обращать на себя слишком много внимания. Виктор удивлялся, почему герцог до сих не учинил им допрос. Может быть, он и есть творец этого холода?

                Уже на следующий день Виктор предложил Филу вместе осмотреть окрестности Руана, и тот с готовностью согласился. Виктор сразу понял, Фил сам стремился к этому. Что ж, раз оба нуждаются в выяснении отношений, то тем более откладывать не стоит.

                День выдался ясный, теплый, но не жаркий. Виктор с Филом пересекли городскую черту ровно в полдень, и направились прочь по дороге на Париж. Город уже скрылся за поросшим лесом холмом, а Виктор и Фил еще не проронили ни слова. У каждого с этой дорогой были связаны свои воспоминания. Виктору припомнилось, как он тащился по ней на своей чахлой кляче, ежеминутно оглядываясь в надежде увидеть догоняющего его Эжена. Фила же одолели другие, может быть, не столь волнительные, но более красочные воспоминания. Именно по этой самой дороге когда-то что было сил неслись Жан, Анри и Марианна, спасаясь от людей герцога, а он, Фил, был в числе преследователей, ни на шаг не отставая от Ламороу. Фил уже было хотел вслух поделиться этими воспоминаниями, но что-то ему помешало сделать это сейчас.

Так они вошли в лес, дорога начала петлять, за очередным поворотом Фил неожиданно остановился и произнес:

                — Может быть, тебе будет интересно узнать, что именно здесь мы почти год назад натолкнулись на фургон бродячих артистов и по своему тупоумию даже не заподозрили, что Анри спрятал здесь Марианну.

                Виктор удивленно оглянулся:

                — Но как я понимаю, у вас тогда не было времени задумываться...

                Фил кивнул и двинулся дальше:

                — Да, он тогда ловко обманул нас. Но если бы мы тогда могли хотя бы предположить, как ловко потом будет нас водить вокруг пальца его друг.

                Виктор не отставал. При этих словах Фила, он почувствовал, что сердце его дрогнуло.

                — Кого ты имеешь в виду?

                — Тебя.

                Фил медленно развернулся:

                — Разве ты не друг Анри де Монсару?

                Виктор сощурился.

                — Что ж, договаривай, раз начал. С какой стати ты присвоил мне такой титул?

                — Но ты не отрицаешь это! — заметил Фил.

                Теперь они ехали рядом, кони их шли шаг в шаг. Фил пронзил Виктора ледяным взглядом и заговорил:

                — Чуть больше недели назад, я узнал, что барон Парадесс приезжал в Брасьон и передал графине де Ла Ган бумаги, восстанавливающие Анри в его правах. Мне так же стало известно, что барон начал над этим работать еще в те времена, когда Жан, Анри и Марианна приехали в Испанию, барон лично представил племянника паре влиятельных людей, которые и помогли барону в решающий момент... Что бы ты подумал, будь ты на моем месте и узнай такое?! Ты тогда почерпнул информацию от Карлоса, не так ли? Значит ли это, что он тебя обманул, а ты не затруднил себя тем, чтобы перепроверить его слова?

                Виктор нахмурился:

                — Я доверяю Карлосу, и его слова не нуждались в проверке.

                — Доверяешь?! Значит...

                — ... он сказал мне правду, — Виктор с досадой огляделся. Ему очень не нравился этот разговор, но он собирался оставаться с Филом честным, насколько это будет возможным, чтобы не навредить родным и друзьям. Фил был дорог ему, он искренне уважал его. Сейчас он уже мог поклясться, что Фил до сих пор не рассказал о своем открытии герцогу, значит, у них еще есть шанс договориться.

                Фил помрачнел.

                — Значит ты...

                — Я, — Виктор вскинул голову, — Я по твоему лицу вижу, что, может быть, ты и хотел услышать нечто иное, но все равно не поверил бы мне. Видишь, я позволяю себе роскошь быть с тобой откровенным.

                — Кто ты?

                — Ты сам сказал, я друг Анри, может быть более явный, чем ты...

                — Я?!

                — Да, ведь и ты еще не поделился с герцогом своим открытием.

                — Это не важно, — Фил в сердцах сплюнул, — Анри уже граф, ты дал барону время сделать это. Но ты друг не только Анри. Мне сдается, что ты работаешь на всех Лаганов!

                — Да ну?

                — Я знаю, что эти волосы всего лишь парик. Не так давно я случайно натолкнулся на точно такой же парик в твоей дорожной сумке. Это произошло действительно случайно, но все же произошло. Я выяснил, что случилось здесь, в Руане, в этот раз, и почти уверен, что своих людей, тех четверых, которые были посланы на разведку вместе с тобой, ты же сам и обезвредил. Я знаю, что беглецы ушли на конях герцога! Я знаю, что ты ходил к Шероль ночь, тайно... Продолжать? Ты служишь Лаганам. Убеди меня в ином.

                — Я служу прежде всего себе, — Виктор гордо выпрямился.

                — И Лаганам! Ты не спешишь это отрицать, значит, это правда! Черт тебя побери, Глен! Но это значит, что ты предал меня!!!

                — Только не тебя, Фил! Я искренне считаю тебя другом...

                — Другом?! Разве отношения, замешанные на такой лжи, можно назвать дружбой?! Нет, ты предал меня, предал как никто и никогда еще не предавал меня! Ты мастерски расположил меня к себе, я стал тебе доверять, может быть, больше, чем себе. Ты первый человек в моей жизни, который, казалось, воплотил в себе то, что я уже не чаял найти в людях, я видел в тебе своего старшего брата, брата, о котором всегда мечтал, но никогда не имел. Может быть, я простил бы тебе предательство герцога, я и сам не всегда одобряю его действия, но ты... Ты предал прежде всего меня, а это я простить никак не могу!

                — Фил, прошу тебя, не горячись! Герцог действительно мне враг, но с тобой мне нечего делить!

                — Ты забываешь, что я служу герцогу! Я его первый слуга! Твои слова значат, что мне нельзя разворачиваться к тебе спиной...

                — Припомни, за все время службы у герцога я не убил ни одного, с кем делил хлеб и кров, если, конечно, не считать той ночи в Бетенгтоне, когда едва не погиб граф... Да и сам герцог... Ты полагаешь, у меня было мало возможностей убить его, и тем самым решить все проблемы Лаганов на которых, как ты решил, я работаю? Но герцог тоже до сих пор жив. Это значит лишь одно, я ему не опасен...

                — Это значит, что когда-нибудь ты всех нас во главе с ним заманишь в какую-нибудь ловушку, и Лаганы сами сделают то, на что ты почему-то не решаешься.

                — Лаганы не поднимут на герцога руку, как до сих пор не сделал это я. Все, к чему я стремился все это время, это хоть как-то защитить их от герцога, остальное в руках проведения. А если я решил не открываться тебе, так это только ради тебя же. Я не хотел усложнять твою жизнь двойной игрой. Послушай Фил, мне нужен еще только месяц, один месяц, и я уйду от герцога.

                — Что случится спустя этот месяц?

                — Я же сказал, я уйду со службы герцогу. Дай мне это время. Я клянусь тебе, я не опасен герцогу!

                Фил сощурился.

                — Да, может быть, ты сейчас искренен, но опять же не говоришь всей правды. Ложь, большая или меньшая, но ложь! Нет, с меня хватит! Либо ты сейчас же расскажешь мне все, до конца, кто ты, откуда взялся... либо... я убью тебя.

                — Не ставь вопрос так! Остынь, прошу тебя! — взмолился Виктор.

                — Только так, и никак иначе!

                — Ты загоняешь меня в угол...

                — Именно!

                — Фил, мне нужен месяц, один месяц, неужели у тебя не хватит терпения и мудрости отложить это откровение на столь малое время?!

                — Сейчас, или никогда!

                — Черт тебя побери, Фил, ты сам лишаешь меня выбора. Сейчас я не могу быть уверенным, что раскройся я тебе до конца, ты дашь свое согласие на продление жизни Глена всего лишь на месяц...

                — Тогда у тебя все же появится шанс, а так...

                Виктор сощурился:

                — Если бы речь шла только о моей жизни, я бы рискнул, слово чести! Но мне никто не дает права рисковать жизнями других. Потому прости, это тебе надо решать, либо ты клянешься, что угомонишь свое любопытство на месяц и на это время забудешь все то лишнее, что узнал за последнее время, либо...

                — Либо тебе придется убить меня, не так ли?! Вот мы и дошли до объявления войны.

                — Я не стану тебя убивать, если, конечно, ты не станешь слишком упорно просить меня об этом.

                Фил истерично рассмеялся.

                — Ох уж мне это бахвальство! Тебя ждет большой сюрприз, ты еще не разу не дрался со мной по настоящему, ты плохо знаешь меня с этой стороны, а вот я тебя изучил достаточно хорошо. Знай, твои шансы не так велики, как то тебе кажется.

                — Фил, опомнись!!!

                Фил резко осадил коня.

                — Ты знаешь, что именно на этой поляне Анри де Монсар однажды едва не расстался с жизнью? Этот город, эти места роковые для Лаганов, Монсаров... и тебя. Ты сделал свой выбор, я тоже. Значит отсюда сегодня уедет только один!

                Фил сошел с коня, скинул камзол и обнажил шпагу.

                Виктор сморщился, словно он проглотил лимон. Но тоже сошел с коня, с большой неохотой снял камзол, перевязал волосы любимой тесьмой и, наконец, тоже обнажил шпагу.

                — Прежде, чем мы скрестим шпаги, я хочу, чтобы ты узнал, что я искренне считаю тебя другом, и мне очень жаль, что ты так превратно истолковал мои действия. Я никогда не предавал и не бросал своих друзей. И сейчас, Фил, я должен тебя разочаровать, как не проси, я не стану тебя убивать. Если твой разум не прояснится, я просто пристукну тебя, усыплю, и спрячу на какое-то время. Очень надеюсь, что когда-нибудь потом ты все же поймешь меня и простишь.

                — Опять болтовня! Защищайся, подлый лжец!!!

                И их шпаги сшиблись, рассыпая вокруг фонтан искр. С первых же секунд поединок принял более, чем жесткий характер, Фил был в ярости, и он действительно оказался достойным противником. Сердце Виктор похолодело. Решительность Фила ужасала его, он отчаянно искал, но не находил бреши в обороне лучшего из слуг герцога. Чтобы усыпить его было необходимо как минимум добраться до его горла, но как это сделать?! И Виктор был вынужден отступать и отступать, надеясь, что еще миг, другой, и Фил либо вразумится, либо даст шанс себя остановить. Но напор Фила становился только страшнее. Он чувствовал, что Виктор отказывается драться с ним в полную силу, и это вдруг еще больше ожесточило его. Казалось, он уже забыл о причине поединка, ему было нужно только одно, чтобы Глен начал драться и...