Анне казалось, что в этот день стемнело необыкновенно быстро. Она простилась с графиней на вечерней заре. Когда она выходила из замка, на небе только-только начали зажигаться первые звезды, и вот уже ночь, ясная, изумрудно-звездная, безлунная ночь. Люди уже попрятались по домам, в окнах зажглись огни, а кое-где уже и погасли. Деревня стремительно засыпала. Сердце Анны сжалось от страха, что если бродячие артисты уже ушли из деревни, и ей придется одной выбираться отсюда, пешком, через лес, в полной темноте?! Пешком, потому что по приказу Жанны Бернан уже должен был увести коня в Десю.
Анна ускорила шаг и так стремительно выбежала на главную площадь деревни, что едва не сшибла с ног какого-то человека. В неверном мерцающем свете двух факелов, прикрепленных к фургону бродячих артистов, Анна разглядела, что верхняя половина лица незнакомца надежно скрыта черной маской. От неожиданности и охватившего ее страха она отпрянула в сторону, но он уже успел цепко схватить ее за руку.
— Эй, дружок, какого черта ты носишься здесь? Разве детям уже не пора ложиться спать? — рассмеялся незнакомец и тут же сильно закашлялся, при этом ему пришлось отвернуться и отпустить Анну, переодетую деревенским мальчиком.
Но Анна уже рассталась с мыслью о побеге. Она поняла, что это именно те, кого она искала. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что артисты, все как один с масками на лицах, готовы к отъезду. Один, наверно самый старший из них, проверял подпруги двух коней, впряженных в фургон, какая-то женщина впихивала в фургон последнюю поклажу, а мужчина, судя по сложению, скорее юноша, помогал ей. Еще один артист проверял снаряжение еще двух коней. Да, они были готовы отправиться в путь. Анна, поняла, что действительно едва не опоздала.
В то время пока она приходила к этому выводу, тот из артистов, которого она едва не сшибла с ног, в свою очередь пристально рассматривал ее. И что же он видел? Перед ним стоял деревенский мальчик, одежда которого была ему явно велика, и висела на нем как на вешалке, не представляло труда предположить, что эти лохмотья скрывают худое тельце. На голове шляпа с длиннющими полями, эти поля чуть завернуты спереди, чтобы дать своему хозяину возможность все же видеть перед собой хоть что-то. Артист попытался заглянуть в лицо мальчишки, надеясь, что хоть это поможет ему определить возраст, ребенок ли это переросток, или уже юноша, но ответа он не нашел. В неверном свете факелов он едва-едва различал очень искаженные разводами грязи черты лица этого юного создания. Он с досадой улыбнулся и снова закашлялся.
Нет, здесь, сейчас, в таком виде никто никогда не узнал бы Анну, и Анри не стал исключением. Да, именно на него с разбегу наскочила Анна. И она подпала под те же чары неожиданности, здесь, сейчас, встретить друзей! А тут еще как на зло, Анри действительно был не вполне здоров, еще не излечившись до конца от простуды, но в это время почти потерял голос и мучился приступами страшного кашля, так что ни его голос, ни его лицо, скрытое маской, ни что не могло помочь Анне распознать свою удачу. Она видела удачу в другом...
— Добрый человек! Возьмите меня с собой! Умоляю вас!!! — запричитала она не своим голосом.
— Это еще с какой стати?! Ступай домой, дружок!
— У меня нет дома!!!
— Откуда же ты тогда взялся?!
— Я сбежал!
— Откуда?
— От... От... — Анна судорожно придумывала, что ей сказать, — Я сбежал от своего хозяина. Он убьет меня! У меня мама умирает! Я должен ее навестить, а хозяин меня не пускает!!! Когда я сказал, он стал меня бить! Сказал, что теперь я полностью его!!! Это не правда! Теперь меня заберет к себе мой дядя! Он обязательно приедет к моей маме, и если я буду там, он поможет мне!!! Пожалуйста, помогите мне!!! Если вы не возьмете меня с собой, если не поможете, то моя гибель будет на вашей совести!!!
— Вот это да, меня уже почти сделали убийцей? Но ты напуган, это я вижу... А где живет твоя мать?
— В Десю, это недалеко отсюда!
— Но это нам не по пути.
— Но вам ведь должно быть все равно, где выступать? — ничуть не смутилась Анна.
— Так...
Анне показалось, что незнакомец улыбнулся, но тут же снова закашлялся. Справившись с этим приступом, он был уже серьезней.
— Говоришь, хозяин крепко побил тебя? Тогда у тебя должны быть синяки...
Анна возблагодарила Бога за то, за что еще полчаса назад была в такой обиде, протискиваясь между крестьянскими телегами, она очень неудачно поцарапала руку. Теперь она резко засучила рукав и с радостью показала артисту свою рану. Из глубокого пореза еще сочилась кровь.
Увидеть кровь на этой почти детской руке, какие еще нужны доказательства? Анри невольно содрогнулся и выхватил откуда-то платок:
— Ну-ка дай сюда, — и не дожидаясь позволения, ловко перехватил руку, еще миг, и платок плотной умелой повязкой накрыл рану.
Анри выпрямился, было видно, он принял решение.
— Как звать-то тебя?
— Жак, — с готовностью солгала Анна.
— А я Фернандо. Хорошо, Жак, мы заедем в Десю. Подожди меня здесь.
Он дружески похлопал нового друга по хрупкому плечу, поправил шляпу, надежно скрывающую его волосы, и направился к фургону. Анне не оставалось ничего другого, как издали наблюдать за происходящим и ждать. Против ожидания, Фернандо сначала подошел к тому своему другу, который занимался конями, о чем-то переговорил с ним, и потом они уже вдвоем пошли к своему старшему предводителю. Было видно, что тот воспринял эту идею без восторга, но возражал не долго. Все трое не раз бросали взгляды на несчастного Жака, но о чем они говорили, можно было только догадываться. Наконец, старший артист, мы знаем, что это был Франсуа, щелкнул плетью, и фургон нехотя тронулся с места.
Жан и Анри направились к своим коням. Сердце Анны оборвалось, неужели ее все же бросят?! “Но нет, Фернандо обещал!” — оборвала она сама себя, и как бы в ответ на ее мысленный крик отчаяния Фернандо, уже будучи в седле, повернул своего коня и направился прямо к ней.
— Надеюсь, ты не боишься коней? — поинтересовался он.
— Нет, не боюсь!
— Тогда иди сюда.
Анна подошла прямо к коню, и не успела она что-нибудь сообразить, как Фернандо изогнулся в седле, его крепкие руки схватили ее подмышки, еще миг, и вот она уже у него в седле.
— Удобно?
Анна от изумления не сразу обрела дар речи:
— Да, но можно я ногу перекину?
— Давай.
Теперь Анна сидела на крупе коня прямо перед Анри, вцепившись в конскую гриву, надо же было за что-то держаться, а Фернандо твердой рукой направлял коня вслед фургону. К своему удивлению Анна заметила, что Фернандо управляет конем скорее ногами, чем руками, она получила тому подтверждение уже через секунду.
— Так, оставь гриву коня в покое. Лучше держи поводья, вот так. Верно. Только ничего ими не делай, просто держи. Молодец.
Они догнали фургон за несколько минут. Тут же из фургона выглянула женщина, тоже в маске, и на испанском обратилась к Фернандо:
— Я поняла, что это тебе пришла в голову мысль завернуть в Десю. Ты уверен, что это стоит сделать?
— Да, уверен. Этому мальчишке нужна наша помощь, — тоже на испанском ответил Анри (после Испании, это стало для них обычным делом, говорить на том языке, на котором обронено первое слово).
— Надеюсь, у него не слишком большие неприятности, а то ведь Анжелика сейчас еще очень плоха!
— Все в порядке, не волнуйся. Когда вы проснетесь, его уже с нами не будет.
— О чем речь? — вмешался в их разговор подъехавший Жан.
— Знакомимся, — усмехнулся Фернандо, кивая на притихшую и ничего не понимающую Анну.
Жан приподнял шляпу и улыбнулся. Благодаря факелу, который Жан держав в правой руке, Анна, даже не смотря на маску, ясно увидела улыбку на его лице.
— Руис Тобейро, — представился Жан, обернулся к Марианне и попросил, — Дай серый камзол. У Фернандо опять ветер в голове гуляет, надо прикрыть.
— Ты о чем? — возмутился Анри.
Но Марианна уже выполнила просьбу Жана, и тот передал Анри камзол:
— Ты еще кряхтишь и кашляешь, как старый дед, а ночь обещает быть холодной. Оденься, тут хватит на вас обоих.
И больше не обращая на Анри никакого внимания, Жан пожал потянутую к нему руку Марианны и снова обогнал фургон. Он должен был возглавлять процессию, осматривая дорогу впереди. Анри же был замыкающим. Марианна приветливо махнула брату рукой и скрылась в фургоне.
Анри, руки которого были свободны от поводьев, поспешил надеть камзол.
— Э, брат, да ты весь дрожишь. Так холодно?
— Нет.
— Да уж, нет. Ну-ка, сложи руки на груди. Да не трясись ты так! — и Анри ловко сомкнул полы широкого камзола прямо перед Анной, так что они оказались одеты в него вместе, — Держи, чтобы не раскрывалось. Вот так, так-то лучше. Того глядишь и уснешь. Давай, не бойся, не упадешь.
Так и правда было гораздо теплее. Анна залилась густой краской, благо ее спутник не мог это заметить. Сидеть в седле с мужчиной да еще и укутанной в его же камзол, такая пикантная ситуация даже во сне не могла ей присниться.
Анри же только отметил, что его спутник заметно успокоился, перестал дрожать.
— Вот и ладно. Ты не бойся, что я не очень здоров, мой лекарь говорит, что я не заразен, а она уж знает толк в таких делах.
— Она?
— Да, это жена нашего предводителя.
Они уже пересекли границу деревни и углубились в лес. Здесь была кромешная тьма, если бы не факела Жана и Франсуа, то тут нельзя было бы увидеть даже собственных рук, даже их силуэт. Анна и представить не могла, как бы она шла здесь одна, а ведь пошла бы, не найди она в деревне артистов. Но все сложилось как нельзя лучше. Она в объятия сильного и доброго человека, в тепле и под защитой. Чего еще можно было бы желать?!
— Фернандо?
— Что?
— Давайте поговорим?
— С удовольствием, только давай на “ты”, хорошо?
— Хорошо. Вы испанцы?
— Как ты понял? Ты узнал испанскую речь?
— Да.
— Неплохо для деревенского мальчишки. Да, мы испанцы, на половину.
— А на другую половину французы, верно?
— Верно.
— Это понятно, вы очень хорошо говорите по-французски. Трудно было их уговорить поехать в Десю?
— Нет, они тоже люди. Раз надо, значит надо. Да ты и сам сказал, мы артисты, какая разница, где нам выступать.
— Мне жаль, я сегодня не видел ваше выступление.
— Что так? Мне казалось, что смотреть нас собиралась вся деревня, даже из замка приходил народ.
— Да... Но я не мог. Может быть, в Десю смогу.
— Мы еще не решили, будем ли там разворачиваться, — заметил Анри.
— Фернандо, тогда расскажи, чем вы развлекаете народ, что делаете?
— Расскажу, но прежде сам ответь, ты что же, в замке служил?
— Почему ты так решил?
— Слишком правильно говоришь для деревенского?
Анна закусила губу и только кивнула.
— Значит хозяин, это хозяин замка?
Анна снова кивнула. Она поняла, еще пара слов, и она почти раскрыта, она даже пожалела, что вообще завела этот разговор. Но Анри вдруг отказался от продолжения этого допроса, он почувствовал, что это неприятно его спутнику, и потому решил сменить тему.
— Значит, спрашиваешь, что мы делаем? Ну, вот ты уже знаешь Руиса, у него божественной красоты и силы голос, он поет, и когда он поет, все в мире умолкает. Еще он мастерски метает ножи... Эспиранта, та, что дала нам с тобой камзол, танцует... О, как она танцует! То ее танец полыхает, как пламя, то спокоен и величествен, как полноводная равнинная река. Ее видеть надо, но, брат, это не безопасно.
— Почему? — сердечно Анны бешено колотилось. Уж очень написанная Фернандо картина напомнила ей Жана и Марианну.
Фернандо усмехнулся:
— Одна из причин, толкающих наш на ночные переходы, это настойчивость ее поклонников. Если учесть, что она и Руис почти муж и жена, суди сам... Так, Франсуа у нас клоун, язык у него ой какой острый, умеет повеселить народ, его жена сейчас почти не выступает, а вот их дети акробаты, правда Анжелика, их дочка, сейчас очень больна. Ослабла к весне.
Анна была близка к обмороку. Ее спутник еще не сказал, что он сам делает, но она уже было почти уверена, что он играет на гитаре, что это... Анри. И он до сих пор не подозревает, кого везет в своем седле! Как часто она представляла их возможную встречу, но что бы так? Положительно, жизнь богаче всяких фантазий!!!
— А ты, Фернандо, почему ты ничего не говоришь о себе?
— Я? Моя роль здесь скромная, я ассистирую Руису: когда он поет, аккомпанирую на гитаре, когда метает ножи, представляю себя в качестве мишени.
— Это как мишени?!
Анна поняла, что Анри рассмеялся. Да, это он!
— Мы с ним поставили такой номер, но метает, а я уворачиваюсь. Это только зрителям кажется, что он метает прямо в меня, на самом деле у нас все договорено, он дает мне команду, я падаю, отклоняюсь, а он, поняв, что все в порядке, в тот же миг кидает нож.
— Должно быть, ты абсолютно доверяешь Руису?
— Да, может быть больше, чем себе.
— Так даже слуга о господине не скажет.
Анри ответил не сразу.
— А ты умный парень, Жак. Может еще и грамотный? Ладно, не говори, раз не хочешь... Но ты, похоже, можешь думать, тогда ты поймешь меня. Отношения между слугой и господином, это купля-продажа, честная или не очень, но продажа куска хлеба и рабочих рук, и эти отношения не имеют ничего общего с дружбой, верностью, любовью. Это закон… из которого, правда, бывают исключения. Нас с Руисом связывает самая настоящая дружба. Ты знаешь, что это такое? Это когда счастье друга для тебя важнее своего собственного, друг ради друга, не задумываясь, жизнь отдаст, разделит радость. Если бы ты знал, сколько раз Руис вырывал меня с того света, возвращал к жизни. Когда я сказал, что доверяю ему больше, чем себе, я имел в виду, что уверен, что он меня никогда не обманет... если конечно сам не обманется. Он никогда не теряет голову, чего я не могу сказать о себе.
— А когда ты в последний раз терял голову?..
— Тебе интересно?
— Если хочешь, можешь не отвечать...
— Почему же... Согласись, ночь располагает к откровенности, и тем более уже завтра мы расстанемся, так почему же не рассказать тебе эту историю, может, полегчает? — Анри на минуту задумался, погладил холку коня, а Анна даже дышать перестала: “Наверно надо признаться, но... чуть по позже. Не сейчас. Анри, как только я не представляла нашу с тобой встречу, но только не так! Милый Анри, ты все такой же, верный, любящий, добрый, только еще и красивый, и сильный!”
