Замок Фенс стоял на едва ли не единственном в этих местах холме и казался неприступной, грозной крепостью, а глубокий ров вокруг него, только усиливал это впечатление. В сердце Анны закралось сильное беспокойство, не сделала ли она страшную ошибку, согласившись приехать сюда?! Разве можно отсюда убежать?!
Откидной мост ждал Нотара, ждали и настежь распахнутые ворота. Изнутри этот замок показался не таким уж и грозным, но Анна уже не могла с собой справиться. От волнения ее едва ли не трясло, и неоткуда было взять сил, чтобы скрыть это.
Карета остановилась напротив главного крыльца. Дворецкий поспешил открыть дверцу. Первым вышел Нотар и, тут же заняв место дворецкого, предложил Анне руку. Та машинально приняла эту помощь и изящно выпорхнула прямо на каменные ступеньки лестницы, ведущей к огромным парадным дверям замка. Ни одна мелочь не ускользала от внимания многоопытного управляющего. Перед ним была титулованная особа, никаких сомнений у него уже не оставалось.
В просторном вестибюле к ним тут же подлетели три лакея и стали помогать раздеваться. И опять же Нотар не мог не заметить, как Анна, забыв себя от страха, совершенно непроизвольно делает то, чему не так-то просто научить: не глядя отдает слуге снятый с головы платок, также просто скидывает пальто...
— А ты скоро!
Анна круто развернулась в сторону, откуда раздался этот мягкий очень приятный женский голос, и увидела удивительно милую, немного полноватую, одетую скромно и очень опрятно женщину. Нотар поспешил подойти к ней и нежно поцеловать руку. Что-то подсказало Анне верную догадку, это была жена Филиппа Нотара.
— Так что ж зря время терять, тем более, что наша прекрасная незнакомка соблаговолила принять приглашение без долгих уговоров, — объяснил Нотар и лукаво покосился на Анну.
Его жена понимающе кивнула и присев перед Анной в реверансе, произнесла:
— Рада видеть вас, сударыня. Позвольте представиться, я Жанна Нотар. Моя госпожа ждет вас. Прошу, следуйте за мной.
Ошеломленная ее поведением Анна не нашла в себе сил не подчиниться. Для нее стало совершенно очевидно, что Нотары ее раскусили, и почти наверняка их госпожа последует их примеру. Ее бедное платье никого не ввело в заблуждение. Чего же ей ждать дальше? “Дура, даже не попыталась притвориться крестьянкой! Теперь пеняй на себя!” — злилась она сама на себя, и сама же себе возражала — “Все в порядке, как и прежде ты сама себе роешь яму. Все как всегда!”
Они поднялись по шикарной лестнице на второй этаж, там прошли по анфиладе из трех комнат и остановились у небольшой двери, отделанной позолотой. Жанна легонько постучала и, не дожидаясь ответа, вошла. Анна не отставала.
К этому моменту за окном уже стемнело, но света двух серебренных канделябров хватало, чтобы в один миг понять, что они оказались в спальне хозяйки замка. Обстановка была подобрана с редким вкусом, скромно и очень продумано. Мягкие изумрудные тона обивки мебели, полога кровати, штор на окнах, действовали завораживающе. В глубоком мягком кресле у мраморного столика сидела сама графиня де Фенс. Жанна подошла к ней, что-то шепнула на ухо. Графиня кивнула и развернулась к Анне. В тот же миг Анна увидела лицо женщины, которую трудно было бы назвать красивой, чуть великоват нос, тяжеловат подбородок, но глаза, эти мягкие серые глаза, принадлежали несомненно умному и доброму человеку. Графине на вид было явно больше пятидесяти, впрочем, именно об этом говорил маркиз де Рельгро. Она была уже почти полностью седая, и это сильно старило ее.
Графиня сделала движение рукой, и Жанна покорно удалилась.
— Кристина? Кажется, вы хотите, чтобы вас именно так называли? Подойдите, пожалуйста, ближе.
Анна подчинилась, и теперь явно близорукая графиня в свою очередь смогла лучше рассмотреть Анну. Да, Нотары были правы, судьба принесла в ее деревню какую-то высокородную жар-птицу, почему-то скрывающую правду о себе. Но графиня увидела еще больше, чем ей успел рассказать Филипп, ясные голубые глаза и богатейшие волосы, цвета белого золота, в этот момент совершенно не прибранные и великолепнейшей шалью покрывающие спину Анны до самого пояса, сказали графине и еще кое-что, но она предпочла оставить свое открытие при себе. Анна только заметила, как графиня удовлетворенно кивнула.
— Моя дорогая, Филипп сказал, зачем я позвала вас к себе?
— Нет, сударыня, — Анна поняла, что почти раскрыта и в этот момент была подобна лани, готовой к прыжку.
— Я бы хотела, чтобы вы остались в замки, рядом со мной. Я почему-то уверена, что вы умеете читать, может быть, даже играть на каком-нибудь инструменте. Я вижу, что вы умны. Одним словом, я хотела бы, чтобы вы скрасили мое одиночество. Взамен вы получите уютную чистую комнатку и хорошее питание. Трефле не лучшая компания для вас. Но выбор все же за вами.
Анна отказывалась верить своим ушам. “Не ловушка ли это? Усыпят мою бдительность и отдадут маркизу”, — судорожно соображала Анна.
Кажется, графиня угадала ход ее мыслей и мягко улыбнулась.
— Я бы не хотела показаться навязчивой в своем гостеприимстве, но мне почему-то кажется, что вам это надо. Моя милая, вы ведь голубой крови. Не знаю, какие несчастья ввергли вас в пучину таких бедствий, и я не заставляю вас раскрывать мне свое имя. Я только хочу сказать, что тут вы с полной безопасности. Хотите, чтобы вас звали Кристиной? Хорошо, будет так. Я предлагаю вам то, от чего вы были вынуждены отказаться, и прошу взамен очень не много. Просто приходите ко мне вечерами, почитать мне что-нибудь.
Анна нахмурилась.
— Ваша милость слишком большая роскошь для меня, боюсь, я не оправдаю ваших надежд. Что отказываться, я действительно дворянских кровей, но не так родовита, как быть, может вам то кажется. И достаток для меня не самое главное...
— Верю, ведь вы нашли в себе силы отказаться от него, — графиня мягко перебила ее, — Но, может быть, не стоит уж слишком себя истязать. Возможно, мое общество будет не менее приятно, чем общество моих крестьян. И потом я не так уж бескорыстна. Может быть, не только я вам нужна, но и вы мне. Здесь, в этом замке Нотары единственные мои друзья, остальные лишь слуги, и это нормально. Но Нотары это семья, у них шесть прекрасных детей, они живут друг для друга, и это прекрасно. Не смотря на все их старания и заботы, я все же одинока. Мой сын совсем забыл меня. Вот уже три года он не появляется здесь. Меня все забыли, даже соседи, хоть об их внимании я и не жалею. Я одинока, как и вы, Кристина, так почему бы нам не помочь друг другу? Попробуем? В конце концов, двери моего дома всегда открыты, вы можете уйти, когда пожелаете.
— Вы обещаете мне это? — Анна даже подалась вперед.
— Да, обещаю.
Да, Анна поверила.
По первому же звонку появилась Жанна и с готовностью проводила Анну в уже приготовленную для нее комнату. Тут же Анне была предложена ванна, душистое полотенце... Нотар же не забыл послать Трефле человека, сказать, что их гостья отныне будет гостьей графини. Эта новость не удивила бедных крестьян. Они знали, что это случится, только смели надеяться, что не так скоро.
С первого же дня Анна заняла в замке Фенс место как бы дочери графини. Ее необыкновенная красота и доброе сердце в кротчайшее время покорили сердца всех обитателей замка. И что особенно радовало всех, так это то, что рядом с этой удивительной девушкой графиня как-то сразу помолодела. Она стала чаще спускаться из своих комнат, уже на следующей неделе графиня решила прокатиться по своим владениям, чтобы самой показать все красоты графства своей очаровательной гостье. На обратном пути графиня даже согласилась заехать в деревню, и на удивление и зависть всех крестьян, Анна, теперь настоящая мадемуазель, зашла к Трефле, чтобы еще раз поблагодарить их за их гостеприимство, за то, что они спасли ей жизнь. Оба Трефле от такого счастья и чести даже прослезились.
А еще через пару дней настало Рождество, и в этот раз этот светлый праздник был отмечен необычно пышно для этих мест. Нотар организовал настоящие гулянья и пир для всей округи. В самом же замке появилась великолепнейшая елка, откуда-то приехали музыканты и приглашенные на праздник дети дворцовой прислуги вдоволь повеселились сами и порадовали как своих родителей, так и хозяев замка. Тут будет уместно заметить, что к этому моменту все единодушно почитали Анну как знатную гостью и не уставали мысленно благодарить Всевышнего за ее здесь появление. Все понимали, что именно ей они обязаны тем, что Нотар так расстарался.
Анна немыслимым образом как-то преобразила жизнь замка. Все пытались ей как-то угодить, хоть чем-то ее порадовать. И все время от времени были вынуждены отмечать, что их любимица о чем-то грустит. Ее то и дело заставали то задумчиво сидящей у окна и глядящей куда-то в даль, то она словно читала, а на самом деле тихо плакала. Многие в замке многое бы отдали, чтобы развеять ее печаль, но никто не решался задать ей вопрос, что же с ней творится. Воля графини, не тревожить Анну, была для всех законом.
Да, Анна очень скоро очень хорошо поняла графиню. Семейство Нотар это было что-то светлое, жизнерадостное, полносочное! Дети от пятнадцати до двух лет все были здоровыми, красивыми, смышлеными, все они очень любили и почитали своих родителей, действительно умных и достойных людей, и те отплачивали им сторицей. Греться у этого очага было немыслимо приятно, но тем острее чувствовалось, как тебе самой не достает этого.
У графини как видно не сложилось. У Анны тоже вряд ли сложится. От маркиза она никогда не станет заводить детей. Как ей вообще отделаться от маркиза она даже не представляла. Эта мысль ее убивала. Даже если и предположить невероятное, что она встретит свою настоящую любовь, не выдуманного идола, каким был Виктор, а настоящую любовь (почему-то обязательно похожего на Анри, хоть Анна и упорно отказывалась назвать его именно Анри), она никогда не сможет связать с ним свою судьбу, ведь она жена другого, будь он проклят!
Да, как-то незаметно, все еще несбыточные мечты стали неразрывно связываться с Анри, человеком, который был ей настоящим другом, человеком, который вернул ей самою себя, человеком, божественно красивым, добрым и... неумышленно оскорбленным ею. Она то и дело рисовала картины их возможной встречи, когда она признается ему в своей глупости, что тогда в Руане она предала не их, а себя, а о настоящей правде тех событий и понятия не имела, но всякий раз эти миражи разбивались словно волны о скалы. Как не крути, она замужем! Нет, будет гораздо лучше, если они в Анри больше никогда не увидятся, он забудет ее...
Еще около месяца она предавалась воспоминаниям и безрадостным мечтам, когда вдруг ее сознание обжог простой по сути вопрос. Но почему Анри явился в ту таверну с гитарой, ясно за провизией?! Но ведь он граф!!! Неужели его неприятности еще не закончены?! Неужели герцог и барон, все еще преследуют его и Жана с Марианной?!! Что с ними за все это время после Руана произошло? И Анна поняла, что у нее нет ответов на эти вопросы. И тут же, несмотря на множество данных себе клятв никак не лезть в жизнь Анри, она дала новую клятву, в миг зачеркнувшую все предыдущие — она непременно узнает, как у них дела, и если сможет, то чем-нибудь поможет...
Но пока все это было лишь мечтами, сладкими и горькими раздумьями, а время шло. С тихим шелестом перевернули свои страницы январь и февраль. Зима неохотно стала уступать свою очередь весне, и это уже чувствовалось во всем. Как-то по особому сияло солнце, журчали ручьи, дул ласковый ветерок. Начался март.
— Кристина, — окликнула графиня де Фенс Анну как-то во время ставшего уже таким привычным послеобеденного отдыха в гостиной.
— Да, госпожа, я здесь.
— Сядьте ближе. Я хочу вам, дорогая, кое-что сказать.
Анна с готовностью подчинилась.
— Мы уже неплохо друг друга знаем, смею надеяться, доверяем друг другу.
Анна ни на шутку заподозрила, что графиня намерена начать какой-то серьезный разговор, и против воли в сердце девушки закралось сильное беспокойство, но внешне это никак не отразилось. Она согласно кивнула.
— Я больше не могу видеть, как ты, доченька, изнываешь в своих безрадостных думах. Не смотря на все мои старания, ты так и не смогла забыться. Тогда я попробую помочь тебе иначе. Не бойся, я в самом деле очень этого хочу, и я знаю как это сделать, только все же решила прежде испросить твоего согласия.
В глазах Анны появился большой интерес. Что еще дорогая графиня, эта милая женщина, придумала? Графиня мягко улыбнулась своей юной подруге.
— Моя дорогая, я знаю, кто ты, знаю с первого момента, как увидела тебя. Не пугайся и не удивляйтесь так. Все очень просто. Через день после твоего бегства, ко мне приезжал твой муж, мой непутевый племянник. Он был буквально убит горем. От него-то я как раз и узнала, как ты выглядишь, кто ты. Он просил у меня помощи. Кричал что-то о том, что тебя похитил какой-то разбойник, по писаниям не то цыган, не то испанец, единственная действительно отличительная примета которого, это гитара. Маркиз просил меня обыскать все мои и не только мои владения, чтобы найти тебя. Этим занялся Нотар, и он без труда нашел тебя уже в тот же самый день у Трефле.
Оглушенная Анна согласно кивнула:
— Да, он забрал у них моего коня…
— Верно, он рассказал все увиденное мне, и мне почему-то не захотелось рассказывать это маркизу. Я поняла, что дело обстоит не совсем так, как он это мне представил. Ты одна одинешенька, больная, никаких похитителей и в помине нет. Вскоре ты пришли в себя, и Нотар сделал для меня еще одно открытие, ты добровольно предпочла гостеприимство моих крестьян тому, чтобы просто рассказать всю правду. Одно твое слово, и ты у меня в замке и твоим бедам конец. Я поняла, что скорее тебя не выкрали, а ты бежала. Мне хорошо известно, какой маркиз не подарок... Честно говоря, в нашей семье о таком поступке мечтала и мечтает практически каждая женщина, но до сих пор ни одна на такое не решалась, — графиня печально улыбнулась, — Твой муж, моя дорогая, уехал спустя две недели, к тому времени, он обшарил и поместья всех соседей, но ему и в голову не пришло, что ты тихо живешь почти у самых стен замка... Справедливости ради надо сказать, что он очень любит тебя, ты знаешь об этом?
Анна горько поджала губки и кинула.
— Что заставило тебя стать его женой? Ясно не родители, ведь ты сирота, не так ли?
— Да, я сама виновата, я сделала это на зло человеку, которого любила, и которому на это было наплевать.
Графиня понимающе кивнула.
— О горячая юность, мы обречены пожинать плоды ее ошибок! А этот не то цыган, не то испанец, кто он?
— Друг... Он тут не при чем. Просто случайно встретился, и я вспомнила... поняла, что наделала, став женой Рельгро.
— Ясно. Нотар рассказывал, что ты явно была избита, когда попала к Трефле. Это любящий муж постарался?
Анна кивнула.
— Я тебя понимаю, милая Анна. Впрочем, здесь ты останешься для всех Кристиной. Так будет лучше, так ты будешь чувствовать себя в большей безопасности, верно? Моя дорогая, ты не представляешь, как хорошо я тебя понимаю. Я тоже ненавидела своего мужа, уверена, мне от него досталось больше, чем тебе от твоего, но я оставалась женой... Я родила ему сына, который, даже не смотря на то, что рано осиротел (мой муж погиб на войне) все равно вырос в точное подобие отца, такого же негодяя и изверга. Мы с ним не испытываем друг к другу никаких родственных чувств. Наверно ужасно слышать такое от матери о ее же сыне? Но я говорю это только для того, чтобы ты поняла, что я на твоей стороне. Я не хочу, чтобы ты исковеркала свою жизнь так же как и я. И еще, чтобы ты знала, мой сын не балует меня вниманием. Да ты и сама это уже могла заметить… Значит его визитов не стоит опасаться. Хоть и это не совсем то, что тебе нужно…
Графиня перевела дыхание, и в глазах ее заиграл лукавый огонек:
— Я готова помочь тебе не только состраданием, но и делом. Я тут навела справки о твоих владениях Шероль. Твой дядя достойнейший человек, судя по тому, что мне рассказали. Он жизнь за тебя готов был бы отдать, это верно?
— Дядя?! Вы не о Геньи?
— Я о графе Рене де Шероль старшем брате твоего отца. В самом деле, говорят, что в тех краях его долгое время знали как твоего загадочного ангела-хранителя Геньи. Но вскоре после твоего внезапного замужества он вдруг объявил о своих правах и на удивление легко и скоро вступил в них. Только это не позволило маркизу воцариться в твоем замке. Да ты, похоже, не знала об этом?! А ведь это произошло в том же месяце, как ты обвенчалась с маркизом!
— Геньи мой родной дядя?! Старший брат моего отца?!
— Да, именно, — графиня мягко улыбнулась Анне, — Я к моему великому сожалению не знаю этого человека, но уже искренне восхищаюсь им. Мой осведомитель рассказал мне о нем множество очень интересных вещей. Оказывается, он был отменным офицером, солдаты его величества короля под его началом совершили не мало славных подвигов во славу отечества, но потом что-то случилось, он кому-то сильно перешел дорогу. На него начались гонения, его стали преследовать, о нем поползли грязные слухи толи он предал кого, толи обесчестил чью-то дочь, но я больше поверю, что у него был бурный роман с этой дочерью… Так или иначе род Шероль пал в большую немилость. И тогда граф де Шероль, его отец, отрекся от него в пользу своего младшего сына. Все, что было потом, убеждает меня в том, что это произошло едва ли не по настоянию самого Рене. О том говорит хотя бы и завещание твоего деда, моя дорогая. Он передает все права на Шероль своему младшему сыну Оноре, с оговоркой, что это остается в силе до тех пор, пока либо сам Оноре, либо человек по имени Геньи не пожелают восстановить в правах Рене. В этом случае, поместье должно быть поделено пополам, а титул перейти старшему брату. Многие тогда терялись в догадках, кто такой этот Геньи. Но к тому времени, когда человек с таким именем все же объявился, интерес к этому уже порядком иссяк, а то об этом и вовсе забыли.
— Мой отец привез Геньи из Африки, они там вместе воевали!
— Верно, братья снова были вместе, но старший не пожелал мешать младшему, испросив в замен только позволения заботиться о тебе, моя дорогая, как о своей дочери. И это право, как я понимаю, было ему дано. Видно он так свыкся с ролью Геньи, что даже после гибели твоего отца не пожелал своего воскрешения. Но вот твое замужество возмутило его до глубины души. Оказывается, в Руане и при дворе короля нашлось трое старых влиятельных дворян, хорошо знавших правду о нем, они-то ему и помогли. Вот так, моя дорогая, твой дядя воцарился в твоем, то есть своем, замке и во всеуслышание заявил, что маркиз без его племянницы порога этого дома не переступит. Маркиз знал об этом. Думаю, он искренне побаивался графа, потому и не позволял тебе с ним встретиться. А потом твое бегство... Говорят, твой дядя, узнав об этом, едва не убил маркиза...
— О Геньи! Милый, дорого Геньи! Да, это он!!!
Анна от волнения больше не могла сидеть на месте. Она дважды облетела комнату, и снова, необыкновенно возбужденная развернулась к графине.
— Я бежала от маркиза в надежде вернуться к Геньи, пасть к его ногам и просить у него прощения за свое безумие!
— Тебе, моя дорогая, надо просить прощения у себя. Что касается твоего дяди, то он, уверена, давно тебе простил, и если ты позволишь мне известить его, он несомненно сам скорейшим образом приедет за тобой. Ты меня понимаешь, я не хочу отпускать тебе в это далекое путешествие одну. Мне будет гораздо спокойнее, если он сам явится за тобой. Ну так, решено?
— О, графиня! Вы не представляете, какую радость мне подарили! С моей души упал такой камень, мне так горько было хранить от вас эту тайну! — и Анна упала перед графиней на колени.
— Ну, вот и хорошо, — графиня удовлетворенно кивнула и нежно коснулась головы Анны, — Ну же, моя дорогая, не плачь! Все будет хорошо! Правда, я пока не представляю, как тебе избавиться от звания жены Рельгро, но начало мы все же положили. Уверена, такой человек, как твой дядя на пушечный выстрел не подпустит к тебе твоего мужа. А там, может быть, все и сложится...
— Милая графиня, я не знаю, как мне вас благодарить!!!
— Твоя улыбка, дорогая моя, вот лучшая награда для старой несчастной вдовы, — графиня задумалась, на ее лицо набежала тень, — Грех признаться, что в свое время известие о гибели мужа я восприняла как избавление. Еще больший грех желать смерти племяннику. Упаси Боже!.. Но да сейчас речь не об этом, — графиня встряхнулась, и снова подняла глаза на Анну, — Завтра же на заре Филипп отправится к твоему дяде. Он из уст в уста все передаст графу. Для остальных тайна твоего здесь пребывания будет сохранена.
Анна радостно закивала. Она сама не замечала, как по ее щекам текли слезы радости.
|
