За окном уже смеркалось, а мелкий дождь никак не кончался. Все свечи столовой были зажжены, весело потрескивал камин, стол буквально ломился от обилия ароматных яств. При появлении дам мужчины встали, учтиво помогли им сесть и только после этого заняли места напротив. Варрен остался стоять, низко поклонился и уже хотел удалиться, но тут Жан остановил его:

                — Жан-Пьер, вы уходите? Нет, прошу, останьтесь! Нам так о многом хотелось бы вас расспросить. Присаживайтесь!

                И Жан указал на стул рядом с собой. Варрен выразил некоторое удивление, но охотно принял это предложение и поспешил занять указанное место. Ему тоже не хотелось уходить, подчиняться правилам этикета, и раз уж молодой хозяин не против, тем лучше, тем больше он ему нравится.

                Как и все, занявший свое место за столом Анри никак не мог отделаться от чувства сильнейшего дискомфорта, словно что-то настоятельно требовало его внимания, но что? Он невольно огляделся. Нет, как будто все в порядке. Хотя... Вот! Прямо над камином искусной каменной мозаикой был выложен герб, удивительно знакомый герб! Еще одно усилие памяти, и Анри, наконец, вспомнил, где он видел этот герб, и ужасающая в своей несуразности догадка парализовала его. Заметившая его остановившийся взгляд Марианна не на шутку встревожилась:

                — Анри, что с тобой?!

                Анри вздрогнул всем телом:

                — Что?.. Ничего, ничего... Жан-Пьер, где моя гитара?

                — В вашей комнате, сударь. Я сам положил ее на тумбочку. Диву даюсь, как она уцелела в сегодняшней потасовке!

                — Ее мой конь вынес с поля битвы… — объяснил Анри, поспешно вставая, явно решив сходить за гитарой.

                — Анри, до концерта ли сейчас? — рассмеялся Жан, пытаясь задержать друга.

                — Нет, конечно...

                — Сударь, если вам нужна гитара, я велю принести ее, — рискнул предложить Варрен.

                Это ненавязчивое напоминание о том, что Анри вообще-то граф, немного смутило юношу. Заметно сконфуженный он снова сел.

                — Да что с тобой, братец? Зачем тебе вдруг понадобилась гитара? — искренне не понимала Марианна.

                — Я должен кое-что проверить…

                — Может быть, это может подождать? Мы все очень голодны.

                — Прости, милая сестра, но это не терпит промедления. Если моя догадка правильная, то уже и так слишком поздно... А, вот и она. Большой спасибо...

                — Пьер Пуре, к вашим услугам, — представился принесший гитару слуга.

                — Спасибо, — Анри благодарно кивнул и поспешил раскрыть чехол гитары.

                Варрен едва заметным движением руки отпустил слугу, в душе искренне потешаясь поведению воскресших молодых дворян. Он уже многое заметил и понял. Все говорило за то, что уже какое-то время они живут как простые люди, возможно даже они артисты. Старого слугу почему-то не смутила такая нелепая мысль, он слишком хорошо знал родителей этих молодых людей, помнил их мушкетерами... Хотя прежде скорее всего Жан и жил как родовитый дворянин. Он, как и Марианна, вполне естественно принимал услуги прислуги, а вот Анри явно привык всегда и во всем полагаться на себя...

                — Да что тебя так встревожило? — снова поинтересовался Жан.

                — Вот!

                И Анри протянул вперед кошелек, врученный ему в Тулузе графиней де Ла Ган.

                — Жан-Пьер, вы узнаете этот герб?

                Сидевшая напротив Марианна первая разглядела и от изумления даже привстала:           

— Да это же герб рода Лаганов! Откуда это у тебя, Анри?!!

                Анри кинул взгляд на Варрена.

                — Это кошель графини, она сама его вышивала, давно, в те времена, когда ждала возвращения графа, отправившегося на поиски украденных сыновей…

Глаза Анри остановились, он согласно кивнул и медленно развернулся к Жану.

                — Сейчас ты меня убьешь, но... Видит Бог, я хотел тебе все рассказать, еще там, в Тулузе, но новость об Антуане все затмила, и я просто забыл…

                — Объясни толком, за что мне тебя убивать? — потребовал Жан. В этот момент он уже стоял рядом с Анри, прежде подойдя чтобы лучше разглядеть кошель, теперь он с большим нетерпением ждал ответа.

                Анри собрался с мыслями и поднял на Жана виноватый взгляд.

                — В общем-то, все сводится к тому, что мы зря сюда приехали.

                — Но это и так понятно, — лукаво заметила Марианна.

                Анри не сразу осознал смысл ее слов, рассеянно кивнул, и... промолчал.         

                — Откуда этот кошель у тебя? Кто тебе дал его?! — Жан решил ускорить процесс раскрытия этой тайны.

                — Ты не поверишь... Но я уже почти уверен... Мне дала его твоя мать.

                — Что?!..

                Анри развернулся к Варрену и спросил скороговоркой:

                — Женщина ростом с мою сестру, каштановые с заметной проседью волосы, мягкие серые глаза, черные изогнутые брови… и родинка на правой щеке.

                — Да. Очень похоже на графиню, — согласился Варрен.

                Анри кивнул и снова развернулся к Жану.

                — Это произошло случайно и нелепо...

                — В Тулузе, может быть на концерте? — предположила Марианна.

                — Да... Если помните, я тоже раз спускался в публику, чтобы собрать наш заработок... — тут Анри осекся и невольно покосился на Эмилию, на лице которой и правда без труда читалось удивление, но она решила прийти ему на помощь:

                — Не стоит думать, что вы сделали для меня открытие. Я знаю о вас больше, чем, может быть, вам кажется, и, порой размышляя, где бы вы могли быть, я допускала мысль о вашем рискованном решении стать артистами. Так что не переживайте, что проговорились.

                — Тем лучше, — смирился Анри и продолжил, — Короче, я спустился в публику, и все было бы хорошо, но от одного неловкого движения у моей маски порвалась тесьма и именно в этот момент меня окликнула одна богатая дама. Я рискнул подойти. В то время как эта дама рассыпалась в комплементах нашим талантам, ее подруга словно завороженная слушала твое, Жан, пение, и в глазах ее стояли слезы. Теперь ясно, это была твоя мать. Возможно, она почувствовала в тебе что-то родное, но вот меня она действительно узнала! Теперь я понял, почему она, обратив на меня свой взор, вдруг упала в обморок… — Анри с трудом перевел дыхание, — А дальше сплошь недоразумения. Она спросила, как меня зовут и кто мои родители, я назвался Фернандо и указал на Тобейро как на свою семью, мол все у меня в порядке, все живы и здоровы. Она сразу сникла, похоже, хотела услышать другое...

                — Конечно... — сокрушенно улыбнулся Варрен, — Она увидела в вас вашего отца, вы удивительно на него похожи!

                — Охотно верю, родной дядюшка однажды мне это очень доходчиво объяснил, — согласился Анри, — Но если бы она назвалась...

                — Но вы ведь назвались актером, — едва заметно усмехнулась Эмилия.

                Анри кивнул и, наконец, рискнул посмотреть в глаза Жана. Тот был оглушен, отказываясь верить другу:

                — Значит, мы мчались от того, к чему стремились... Замечательно!

                — Анри, почему же ты не рассказал!!! — Марианна сокрушенно повела головой.

                — Ладно, друзья, — Жан тряхнул головой и попробовал приободриться, — Чему быть, того не миновать. Забыл, так забыл. Когда-нибудь мы все вместе посмеемся над этим случаем... Ладно, друзья, давайте вспомним об ужине. Присаживайтесь. Ладно, Анри, ладно. Садись...

                — Возьми его себе... — Анри протянул Жану кошель.

                — Нет. Она дала его тебе, именно тебе, сыну ее любимого брата. Пусть он будет у тебя. Это справедливо, верно, Марианна?

                Марианна согласно кивнула, и Анри покорился. А Жан тем временем прошел на свое место, по пути невольно еще раз бросив взгляд на герб над камином.

                Уже через минуту Жан приветливо обвел всех присутствующих взглядом и, лукаво улыбаясь, поинтересовался у Эмилии.

                — Можем приступать?

                Она не выдержала его взгляда, залилась краской и только согласно кивнула. Заметившая такую ее реакцию Марианна встревожилась. Эта Эмилия проявляет к ним слишком большой интерес, а они до сих пор не знают, с кем имею дело, и то, как она теперь изучает Жана… Марианна почувствовала, что платье Эмилии стало ей тесно, тянуть. И дело не в платье, а в самом присутствии Эмилии. Марианна не понимала, что в этой женщине вызывает у нее на душе такое сильное чувство тревоги. И молодая испанка решилась взять инициативу в свои руки.

                — Я слышала, что в семье Лаганов есть только одна хозяйка, графиня де Ла Ган. Что-нибудь изменилось?

                В то время, как Варрен заколебался, будучи не уверен, что спрашивают его, Эмилия четко поняла, к кому обращен этот вопрос, и лицо ее прояснилось:

                — Кажется, нет, — во взгляде, теперь обращенном к Марианне, читался искренний интерес.

                — Но вы, сударыня, держитесь здесь хозяйкой. Хотелось бы знать, что вам дает на это право? Кто вы? Думается, настал момент раскрыться.

                Такой жесткий напор ничуть не смутил Эмилию, скорее наоборот, ей понравилась решительность Марианны, и в ее взгляде появилось даже намешенное на уважении удивление. Жан и Анри, несколько обескураженные такой прямотой Марианны, все же были далеки от мысли остановить ее. В конце концов, им тоже не терпелось узнать, кому они обязаны своим спасением.

                Эмилия поняла, что все пути к отступлению ей отрезаны. Она медленно взяла ложку и, пристально рассматривая ее, наконец, произнесла.

                — Хозяйкой?… Дело скорее всего в привычке распоряжаться, простите мне эту слабость… О том, кто я… Что же, я вам друг, вы в этом сомневаетесь?

                — Друг не скрывает глаз и имени, — жестко возразила Марианна.

                Эмилия невольно бросила на нее взгляд: “Ах, какая зубастая! Такую держать в узде смог бы только такой, как Эжен. Значит Жан такой”.

                — Я бы с готовностью назвалась, но боюсь, что мое имя помешает нам найти взаимопонимание, — Эмилия медленно обвела взглядом всех присутствующих и поняла, что своими последними словами только еще больше разожгла их интерес, — Что ж, я Эмилия де Рельгро.

                — Рельгро?! — эхом отозвался Жан.

                Варрену не потребовалось большой наблюдательности чтобы заметить, какое сильное впечатление произвело это имя на вновь прибывших. Огромной силы удивление и недоумение отразилось на их лицах, и никакого намека на радость.

                — И что привело вас, сударыня, в эти края? — сощурился Анри.

                — Уверена, то же, что и вас — известие о гибели Антуана.

                — Что?! Антуан погиб?!! — Варрен не поверил своим ушам, пришла очередь пережить шок ему, — Что вы такое говорите, господа?! Погиб?! Когда?! Как?!

                Жан мягко положил свою руку на руку верного управляющего и заставил того, посмотреть ему прямо в глаза.

                — Это правда. Антуан погиб, он принял достойную смерть. Он погиб, спасая ребенка. Ты можешь гордиться своим молодым хозяином, гордиться единственным из нас, близнецов, кто вырос на ваших глазах.

                Варрен поверил Жану, и сердце его оборвалось. Антуан погиб!!! По реакции старого управляющего стало совершенно ясно, что сюда весть о трагических событиях на реке Тарн не успела долететь.

                — Сударыня, почему вы не сказали об этом Жан-Пьеру? — поинтересовался Анри.

                — Антуан был для него жив на целый день дольше… — печально повела головой Эмилия, — Антуана все равно уже не воскресишь.

                — И вы хотели увидеть моих родителей? — рискнул предположить Жан.

                — Да. Я не надеялась на легкую встречу, но то, что я здесь нашла превзошло все мои ожидания, — Эмилия бросила, пожалуй, даже ласковый взгляд на Варрена, горестно повела головой и снова обратилась к Жану, — Я никогда не поддерживала решение моего брата помогать герцогу и барону. Я прошу верить мне. Я не по своей воле стала причиной той неприятности, которая случилась в Эженом, — Эмилия резко развернулась к Марианне и, сковав ту твердым взглядом, произнесла, — Вы поймете, чего это все мне стоило, когда узнаете, что я люблю Эжена.

                — Любили, хотели вы сказать? — решилась поправить ее Марианна.

                Эмилия потупила взгляд и ответила с какой-то таинственной улыбкой, притаившейся в уголках ее губ:

                — Я не оговорилась. Я люблю Эжена. Для меня он жив.

                Брови Марианны изогнулись: “Неужели ты его в самом деле любила?! И теперь ты ищешь в моем Жане своего Эжена?!” Она невольно перевела взгляд на Жана, тот лишь печально улыбнулся: “Кто вас, женщин, поймет. Прими это как данность”.

                — Постойте, — Варрен снова обрел дар речи, — Прошу прощения за свою смелость, но раз мне позволено здесь присутствовать, то, может быть, будет позволено и понять, о чем идет речь. Эжен, еще один сын моего господина тоже погиб?

                — Да, — мрачно кивнул Жан.

                — И это произошло очень недавно? Вы все где-то встретились?

                Жан, нехотя, кивнул. Варрен понял, что здесь никто не горит желанием посвящать его во все подробности, но еще один вопрос он должен был задать:

                — Вы сегодня уже упоминали имя герцога Бетенгтона, так не его ли это рук дело?

                Брови Жана удивленно приподнялись, но тут же он понял:

                — И правда, чему я удивляюсь, вы ведь старейший слуга моего отца. Да, вы абсолютно правы. Герцог Бетенгтон снова на тропе войны, и это уже стоило жизни двум сыновьям графа де Ла Гана.

                — Постойте, вы сказали, что Антуан погиб, спасая ребенка. Что этого ребенка убивал герцог? — Варрен поймал Жана на слове.

                Тот, поняв, что сказал лишнее, виновато улыбнулся:

                — Нет, ребенок… девочка упала в реку, — и, не позволяя Варрену и дальше утолять свое любопытство, Жан снова развернулся к Эмилии, — Сударыня, вы ведь недавно приехали в эти края?

                — Вчера вечером. Замок сгорел накануне.

                — А что было причиной такого грандиозного пожара? — Анри наконец задал волновавший всех вопрос, обратившись к Варрену.

                — Уверен, замок поджег тот англичанин, который сегодня организовал на вас засаду, может быть, вы заметили его? — и, увидев согласный кивок Марианны, Варрен продолжил, — Я не могу это доказать, не могу доказать, что именно он, но это был поджог, в этом можете быть уверенны. Замок загорелся еще до полуночи сразу в нескольких местах. А накануне он лично приходил ко мне и пытался подкупить… Он безумен в своем коварстве! Этот наглец намеривался сделать засаду прямо в замке! Вы представляете себе такую наглость?!

                — А мои родители?! Точнее отец?!! — Жан спросил это тихо, но душа его ныла от ощущения какой-то безысходности.

                — От ваших родителей, сударь, нет вестей с самого дня их отъезда, то есть уже около месяца, — печально ответил Варрен, — Где они сейчас, я не знаю, точнее, как мы сейчас выяснили, графиня находится в Тулузе... Граф приехал за графиней вместе с англичанином по имени Генрих Рай, — (Жан и Анри невольно переглянулись)

                — Граф появился здесь около месяца назад? Значит, он не поехал в Испанию?! — воскликнул Жан, — Граф сейчас во Франции?!

                — Я правда не знаю, где он, — возразил Варрен, — Но тогда он и правда отказался от участия в какой-то важной миссии. Он был чем-то очень обеспокоен, но ничего так и не объяснил ни мне, ни графине, по крайней мере тогда. На мой вопрос, куда он везет графиню, граф ответил буквально следующее: “Над нашей семьей собираются тучи. Я должен спрятать графиню от людских глаз, иначе беспокойство за нее связывает мне руки, потому извини, я не могу тебе сказать, куда мы едем”. Он опять оказался прав, здесь бы я ее не уберег, как не смог уберечь замок. Бетенгтон это проклятие рода Лаганов!

                — И Монсаров, — печально заметил Анри и, уже обращаясь к Эмилии, поинтересовался, — Маркиза, вы не нашли здесь ни графа, ни графини, так что же заставило вас задержаться?