— Ну что, Арабелла, ты жалеешь, что я уговорила тебя прогуляться? — лукаво улыбаясь, поинтересовалась баронесса де Пуар у своей подруги графини де Ла Ган.

                — Если я скажу “да”, ты все равно мне не поверишь, — рассмеялась в ответ графиня, и ее смех был красноречивее слов.

                Идея пройтись по городу оказалась и правда превосходной. Начинался чудесный денек, синева неба, искрометность солнечных бликом, ласковая нежность ветерка — все это неумолимо наполняло сердца людей ощущением праздника и рисовало на их лицах приветливые улыбки. С каждым шагом по этому залитому солнечным светом городу все меньше и меньше верилось в реальность дурных предчувствий, сводивших графиню с ума вот уже четыре дня.

                Да, четыре дня назад ей приснился ужасный сон, от которого она проснулась в холодном поту и с бешено бьющимся сердцем, и было от чего прийти в ужас — ее любимый сын Антуан вопил о помощи, он горел за живо, страшные чудища беспощадно терзали его, при этом фоном то и дело проплывали лица Ромена и Эспиранты де Монсар, ее мужа, только молодого... Хотя нет, графине потребовалось усилие, чтобы понять, что это не ее муж, а украденные некогда ее сыновья, теперь взрослые, такие похожие и не похожие на ее Антуана. И как только графиня поняла это, эти фоновые картины пришли в движение, и это тоже было ужасно, вот Ромен повешен, один из ее сыновей распят, другой лежит в луже крови, а вокруг стая огнедышащих шакалов, третий на глазах превращается в дряхлого старика. И постоянно на первом плане изнемогающий в адских муках Антуан. Графиня в ужасе кричала во весь голос, подняв на ноги весь дом баронессы, но вырваться из оков этого кошмарного сна она никак не могла. Вдруг все оборвалось, словно волна холодной воды захлестнула ее, Антуан остался совершенно один, без всякого фона, спокоен, даже умиротворен. Графиня увидела его мирно спящим на камнях, а на лице сына угадывалась тень усталой улыбки. Графиня вздохнула спокойнее, и тут ее сердце обожгла догадка — ее Антуан лежал на дне морском! От этого открытия она вскочила, словно ошпаренная, и, наконец, очнулась ото сна.

                Это произошло четыре дня назад. Все время с тех пор баронесса прикладывала нечеловеческие усилия, чтобы вернуть свою подругу к жизни, в ход шли все средства: и самое разное успокоительное, и чтение вслух, и самые изысканные кушанья, самая утонченная музыка. Только сегодня ей наконец удалось уговорить графиню прогуляться, и теперь баронесса с непередаваемым восторгом замечала, как ее подруга наконец оживает. Хотелось петь и плясать от радости, казалось, это была та самая желанная победа!

                Графиня не заметила, когда у нее в руках оказался букет чудесных полевых цветов, преподнесенных ей неугомонной баронессой, все было так свежо, так мило, так трогательно светлым.

                — Арабелла, ты слышишь?! Кажется, это гитара!

                Графиня остановилась и прислушалась. Действительно, в нестройном людском гуле едва-едва различались звуки гитары, это было какой-то зажигательный... кажется... Да! Испанский мотив! Графиня обратила к подруге изумленный взгляд. Не ослышалась ли она?! Баронесса расценила этот ее взгляд как руководство к действию. Она схватила подругу за руку и потащила куда-то вперед, туда, откуда доносились эти чарующие звуки. Сопровождавший их гигант Проспер, бессменный телохранитель графини де Ла Ган вот уже на протяжении пятнадцати лет, едва поспел следом.

И вот они уже на главной площади. Здесь полно народу, и внимание всех приковано к импровизированному помосту, где в зажигательном танце возносит хвалу небесам Марианна. Что бы лучше видеть баронесса уговорила графиню взойти на крыльцо городской ратуши. Так они оказались несколько сбоку от помоста, зато теперь от их взгляда не могло утаиться даже малейшее действие, происходящее на сцене.

А тем временем Марианна и Анри, оба в масках, продолжали творили настоящее чудо. В то время, как пальцы левой руки Анри просто летали по грифу гитары, а правой заставляли струны старинного инструмента звучать с удесятеренной силой, каблуки его успевали выбивать по помосту хитрую дробь. И никто бы на свете не поверил, что этот человек взял гитару в руки меньше двух месяцев назад и меньше месяца назад снова стал ходить. Танец же Марианны был просто неописуем, казалось у нее нет костей, так легко и грациозно она выгибалась, переплетала руки, вскидывала головку с богатейшим шлейфом черно-золотых волос, при этом ноги ее казалось совсем не касались земли. Но настал момент, и эта сказка закончилась. Миг, и вся площадь взорвалась бурными овациями.

                — Потрясающе!!! Браво!!! — забыв о всяких приличиях, зааплодировала баронесса.

                Лицо же графини в этот момент в равной степени выражало сильнейшее удивление и удовольствие.

                — Моя милая, я читаю в вашем взгляде вопрос. Что вас еще смущает? — даже прослезившись от радости, поинтересовалась баронесса.

                — Что?.. Да так, самая малость, я никак не ожидала, что услышу и увижу это здесь! Ведь это не Испания!

                — Разделяю твое удивление. Но ведь это же превосходно! Жизнь продолжает преподносить нам приятные сюрпризы. Сегодня замечательный день, и он еще ни раз удивит нас, поверь мне!

                — Матильда, когда ты так говоришь, всякий раз это может означать только одно, ты приготовила мне какой-нибудь сюрприз, — мягко улыбнулась в ответ графиня.

                — Так что ж с того? — как ни в чем ни бывало, возразила баронесса, в свои пятьдесят сумевшая сохранить детскую жизнерадостность сердца.

                — Ничего...

                — Ты хотела сказать, ничего плохого? Я в восторге, в первый раз за эти дни ты не пожурила меня за мою навязчивость. Тогда позволь мне злоупотребить твоим терпением. Умоляю, обещай мне, что сегодня же составишь мне компанию в моем визите к де Бланшам?

                — К де Бланшам? Ты же говорила, что они в отъезде...

                — Вернулись, не далее как вчера вечером. Ну, так?

                Графине очень не хотелось огорчать подругу, тем более что сразу и не нашлось подходящей отговорки. Да и в самом деле, почему бы не пойти? Виконт де Бланш и его жена очень милые люди, может быть они и  слишком простоваты в обращении, порой даже беспардонны, но графиня знала, что это не от злого умысла, и главное, у них есть маленькая дочь Мирабэлла, просто ангел во плоти, увидеть которую вдруг так захотелось графине.

                — Что же, полагаю, это хороша мысль. Я составлю тебе компанию, — и графиня тепло улыбнулась подруге в знак полного согласия.

                — Поклянись, что не передумаешь!

                — О Боже! Матильда, как же ты любишь клятвы!

                — Я жду!

                — Хорошо, клянусь!

                — Вот и...

                — Тс-с-с! — вдруг зашипела на нее графиня.

                Причину этого баронесса поняла без труда сразу же, как снова посмотрела на помост, куда уже был устремлен взгляд графини.

                А там и правда сменились декорации. От былого буйства жизни не осталось и следа. Теперь на самом краю помоста расположились Марианна и Жан. Жан пел, а Марианна аккомпанировала ему. Оставалось только удивляться, как эта нежная и печальная мелодия умудрялась накрывать собой всю площадь. Жан пел ни тихо, и ни громко, и непередаваемой густоты тембр его голоса рассекал пространство площади, парализуя движения каждого способного слышать.

                Жан был в маске, и потому графиня конечно же не могла видеть его лица, но сердце матери вдруг сильно заныло. Этот голос буквально зачаровал ее. Эти движения головой, рукой, эта осанка, эти волосы, подстриженные так знакомо... Графиня уже могла поклясться, что очень хорошо знает этого человека, но откуда?! Что за лицо скрывает эта проклятая маска!? Графиня сама не заметила, как судорожно схватила подругу за руку.

                Это ее движение вернуло баронессу к реальности, и она с великим ужасом увидела, что по щекам ее подруги снова текут слезы. “О Боже! Только не это!!! Этот Орфей в один миг стер в пух и прах все мои нечеловеческие усилия! Надо ее уводить отсюда! Да, я сделаю это, даже если придется применить силу!” — твердо решила баронесса.

                Не столь завороженная, как ее подруга, баронесса еще раньше заметила, как в толпу зрителей спустились трое из труппы, два юноши и девочка, и стали ходить меж людей, собирая пожертвования. И люди благодарно платили за доставленное удовольствие, платили щедро. Теперь баронесса окинула площадь нетерпеливым взглядом в надежде увидеть по близости одного из них. Ей тоже хотелось от всего сердца поблагодарить их за их талант, но так же ей не хотелось задерживаться здесь более. И удача улыбнулась ей. Внутренний голос подсказал ей, что вон тот молодой человек, в данный момент стоявший к ней спиной, должен быть одним из артистов.

                — Эй! Молодой человек! — попробовала окликнуть его баронесса.

                Это не возымело должного действия. Тогда она оглянулась на Проспера. Тот понял подругу госпожи без слов. Еще миг, и маленький камешек ударился прямо в лопатку Анри. Он резко обернулся, с твердым намерением приструнить озорника, но, увидев мило улыбающуюся баронессу, призывно манящую его к себе, Анри тут же оттаял, но приглашение приблизиться принял не сразу. Дело в том, что причиной его заминки явилась так некстати оборвавшаяся лента маски, он как раз занимался ее починкой, когда его так оригинально окликнул Проспер. Что же теперь делать? Подойти без маски, значит нарушить Устав труппы, но не подойти, когда зовут именно его, да еще такая богатая женщина?! Должно быть, и пожертвование будет щедрым, а не в их положении отказываться от такой удачи. И Анри решился.

                — Молодой человек, вы ведь из этой труппы? — кокетливо улыбаясь, уточнила баронесса.

                Перед ней стоял юноша редкой красоты, так что она не могла скрыть своего удивления и удовольствия видеть его. Анри в знак согласия поклонился. Баронесса невольно оценила его природного изящество. “Верно он полубог! О, не будь я так стара!” — подумала баронесса и пристыжено рассмеялась. Анри искренне не понял ее и, несколько смутившись, кинул взгляд на графиню де Ла Ган. Та вся была во власти песни Жана, было видно, что она не упускает ни единого звука, ни единого жеста, ничто кроме этого для нее не существовало. Анри тут же заметил слезы на ее щеках, невыразимую печаль в глазах, и ему стало еще не уютнее. Он снова посмотрел на баронессу, уже твердо решив улизнуть от этих странных дам как можно скорее. Но баронесса не разделяла его порыва.

                — Молодой человек, примите мое самое искреннее восхищение вашим талантом! Вы и ваши друзья творите настоящие чудеса! Никогда я не видела и не слышала ничего подобного!!!

                — О, сударыня, уверен, мы не стоим и половины ваших похвал, но все равно, позвольте мне поблагодарить вас за столь высокую оценку! — Анри снова поклонился.

                Баронесса не могла не оценить этот ответ. “Это человек слишком изыскан для бродячего артиста!” — твердо решила баронесса, но развить эту мысль ей не дала графиня, которая при звуке голоса Анри вдруг вздрогнула всем телом и круто обернулась к Анри. Их взгляды встретились.

                Что в этот миг случилось с графиней словами не передать! Перед ней стоял ее брат Ромен, образ которого оживил в ее памяти недавний сон! Ее по-прежнему молодой Ромен!!! Сомнений быть не могло, они слишком хорошо его помнила... Сердце графини остановилось, и мир перед глазами в буквальном смысле слова поплыл. Проспер едва успел подхватить свою потерявшую сознание хозяйку. Насмерть перепуганная баронесса остолбенела от ужаса, но еще прежде, чем она пришла в себя, Анри уже вернулся с неизвестно откуда взятой кружкой, полной ключевой воды. Баронесса поспешила смочить графине лицо. Та вздрогнула и открыла глаза, но взгляд ее еще был туманен.

                — Слава Богу, моя милая, зачем же так меня пугать!!! — обрадовалась баронесса и предложила графине выпить воды.

Та сделала несколько глотков и окончательно пришла в себя. Ее взгляд прояснился… и снова перед ней Ромен!!! В его лице читалось кране беспокойство и удивление. Проспер помог своей все еще смертельно бледной хозяйке встать на ноги. Заметив, как графиня буквально пожирает глазами молодого артиста, баронесса заподозрила не ладное. Первым это не выдержал Анри.

                — Сударыня, чем я вас так напугал? — обратился он к графине де Ла Ган.

                — Вы... — графине было трудно говорить, но самообладание уже стало возвращаться к ней, и голос разума настойчиво твердил: “Этот человек не может быть Роменом! Слишком молод!” — Кто вы?

                — Я? — Анри тряхнул головой и невольно усмехнулся: “Хороший вопрос!” — Я, сударыня, всего на всего один из членов этой труппы бродячих артистов. Признаться, мне очень жаль, что мы своей работой так растревожили вашу душу. Наше призвание дарить людям радость, а не печаль. Будьте уверены, я больше не дам своему брату петь эту песню, по крайней мере, в этом городе.

                — Брату? Как вас зовут?

                — Да, позвольте представиться, Фернандо Тобейро…

                — Тобейро? Вы испанцы? — графиня явно хотела услышать другой ответ, но Анри не был в настроении развивать эту тему.

                — Да, госпожа, так. А теперь позвольте мне раскланяться. Я...

                — Фернандо, а ваши родители? Где они? Живы ли? — продолжала допытываться графиня.

                Взгляд Анри на секунду остановился: “Этого еще не хватало! Этак меня сейчас опознают, а потом не отмоешься! Ох уж эти чувствительные женские сердца, не были бы вы еще и болтливы!” Но уже в следующую минуту он озорно тряхнул головой:

                — Конечно, живы, хвала Всевышнему! Вон они! — и он указал на стоящих возле фургона Франсуа и Маргарет.

                Графиня обернулась в указанном направлении и заметно сникла.

                — Мне пора, — Анри снова сделал попытку исчезнуть, — Еще раз благодарю вас за данную моей семье высокую оценку, но я должен идти.

                И Анри уже развернулся уйти, но в тот же миг графиня схватила его за руку и заставила остановится. Изумленный Анри снова обернулся к странной незнакомке. Взгляд той был исполнен неизъяснимого тепла и печали, и в этот миг, Анри вдруг показалось, что он уже однажды видел эту женщину.

                — Мальчик мой, позвольте мне так называть вас, ведь у меня сын ваш ровесник. Фернандо, простите меня за то, что я так смутила вас. Просто... Просто мне почему-то кажется ваше лицо очень знакомым, но видно это только шутка природы... Ваш брат обладает божественным голосом, скажите ему это при случае!.. Вы все очень щедро одаренные люди, и я от все души желаю вам счастья и удачи! Примите как дар от благодарной поклонницы этой кошелек, здесь не так много денег, но сам по себе он очень дорогой, и при случае вы сможете выгодно продать его.

                — О нет, сударыня, это слишком дорогой подарок! — горячо запротестовал Анри.

                — Умоляю вас, не отказывайтесь!!! — взмолилась графиня, и Анри уступил.

                Ему очень нравилась эта несчастная женщина, ему очень хотело сделать ей ответный подарок, но что?

                — Право, теперь мы у вас в долгу! — смущенно произнес Анри, принимая вышитый золотом кошелек.

                — И у меня! — поспешила вмешаться баронесса, торжественно протягивая и свой кошелек.

                — Ну, нет, не надо! Это слишком! Я терпеть не могу быть обязанным! Хватит одной монеты, на столько может быть моя сестра и натанцевала, — невесело рассмеялся Анри, но в голосе его слышалась очень настойчивая просьба, и баронесса подчинилась. Она вынула луидор и торжественно протянула его Анри. Тот не менее тожественно принял ее, отвесил грациозный поклон и в миг испарился.

Проводив его несколько разочарованным взглядом, баронесса снова развернулась к подруге:

— Это надо же! Моя дорогая, что это на тебя нашло? В первый момент мне показалось, что ты увидела самого черта? Что это тебе приспичило падать в обморок?! Ты меня пугаешь!

                — Прости меня, дорогая... — графиня тяжело вздохнула, — Просто...

                — Что просто?..

                — Просто этот молодой человек удивительно похож на моего покойного брата графа де Монсара… Поразительно… Точная копия.

                — Покойного?! Ромена?! Тогда я тебя понимаю... — закивала баронесса, пытаясь снова найти глазами исчезнувшего Анри, ей хотелось взглянуть на него еще раз, но теперь это уже было невозможно сделать.

                — Ты знаешь Ромена только по моим рассказам, но если бы тебе довелось счастье общаться с ним, ты бы по-настоящему меня поняла.

                — Может быть. Одно я теперь знаю наверняка, если бы я, будучи молодой, знала твоего брата, то случилось бы одно из двух, либо мы с тобой породнились, либо я умерла от горя неразделенной любви!