Во внутреннем дворе замка собралось уже около трех десятков гвардейцев. Все заметно возбуждены. Это было видно уже потому, что они все умудрялись говорить почти одновременно, что породило густой, нечленораздельный гул, плотно заполнивший колодец двора, и настойчиво стучащийся во все выходившие сюда окна и двери замка. Белесый утренний сумрак только-только начинал рассеиваться, но ласкающая взор голубизна неба была надежно сокрыта для сердец перепуганных людей страхами прошедшей ночи.
Глен и Фил не удержались, чтобы не подойти к одному из окон второго этажа и не бросить на эту закипающую бурю хотя бы беглого взгляда.
— Ума не приложу, как их можно вразумить, если герцог и на этот раз предпочтет не открывать тайны существования ходов, — тяжело вздохнул Фил. Он кинул на Глена вопрошающий взгляд и увидел, как тот согласно кивнул.
— Глупо было собирать их здесь. Слишком тесное место... Да и самого герцога не видно, — заметил Глен, — Кажется, для начала, он намерен дать попытать счастья нам.
— Мне это мало льстит, — обронил Фил, и тут же, поймав за хвост уже давно дразнившую его мысль, поинтересовался, — Как думаешь, стоит ли нам самим рассказать этой толпе о нашем открытии?
— Думаю... нет. По крайней мере, пока не станет ясно, что иного пути нет.
— А тебе это еще не ясно? Я не плохо знаю Голбрау и остальных, будь уверен, так настроена добрая половина этих болванов.
— Вот именно. Ты объяснишь им, что в замке и правда нет безопасного места, но в твоих ли силах убедить их в том, что они имеют дело не с приведением? Что этими ходами пользуется обыкновенный человек? У нас у самих пока лишь одни предположения и догадки.
Фил понимающе поджал губы, а Глен продолжал:
— И потом, попробуй представить, как к нашему заявлению отнесется герцог! Чем больше я о нем думаю, тем больше убеждаюсь, что он с этой игрушкой так просто не расстанется. Ты ведь его очень не плохо знаешь. Если я не ошибаюсь, и он правда еще вчера додумался до того, что сегодня пришло в твою голову, то я готов предположить, нет, уверен, что прежде, чем открывать эти карты, он попробует сыграть в них сам.
— Сам пойти на охоту за призраком? — Фил сощурился.
Глен кивнул.
Какое-то время они шли молча, а гул испуганной толпы только нарастал. Фил уже чувствовал, как по его спине бегают предательские мурашки.
— Пусть так, — наконец произнес Фил, — Но что же делать нам? Я в тупике!
— Успокойся, — неожиданно улыбнулся Глен, — Мы лишь слуги герцога, мы не боги, чтобы запросто решать накрученные им проблемы. Об этом голова должны болеть прежде всего у него.
Брови Фила чуть приподнялись, и он, остановившись, подарил Глену свой долгий взгляд:
— Как бы ты отнесся к том, чтобы это услышал герцог? — спустя минуту поинтересовался Фил.
— Ему это было бы полезно, — холодно ответил Глен.
— Слугам редко позволяется роскошь судить хозяев, и это никогда не бывает безопасным.
— Ты и я себе это позволяем, и не только в силу немого позволения на то герцога.
— Ты говоришь такое, что не принято говорить вслух, — сощурился Фил.
— Я позволяю себе роскошь быть с тобой откровенным, — глаза Глена были почти черными, — Наша с тобой сила в способности думать, и герцога это очень выручает, это очень облегчает его жизнь. Сколько проблем за него решают Рон, Пит, не говоря уже о нас с тобой? Четкое разделение труда, он создает эти проблемы, а мы разгребаем. Вот и сейчас, смех и грех, идем и ломаем себе голову, как бы это исхитриться и сохранить эту охваченную паникой толку как гвардию герцога, как не дать ей разбежаться, вырваться из этих стен. Не знаю как тебе, но мне это кажется забавным.
Серые глаза Фила заметно расширились, было видно, он не упустил ни одного слова, но что-либо произнести в ответ не спешил.
— Ты так на меня смотришь, словно я сделал для тебя открытие.
— Я не понимаю...
— Кого?
— Тебя... себя...
— Ничего удивительного. Я тоже плохо понимаю себя. Вот, например, сейчас, как бы я хотел предоставить этой толпе роскошь растерзать герцога, так я на него зол, как в прочем и ты, но что-то мне подсказывает, что я поступлю наоборот, я сделаю герцогу подарок, за который тот должен будет щедро расплатиться, — опять усмехнулся Глен. Теперь его синие глаза открыто смеялись.
Фил вновь поймал себя на мысли, что эти глаза странно похожи на глаза близнецов, но Глен не дал ему задержаться на ней. Уже в следующий миг он толкнул приземистую дубовую дверь и бодро вышел во двор. Фил невольно последовал за ним.
Их появление было тот час замечено, и общий гул стал быстро стихать. К тому моменту, как Глен и Фил оказались в центре толпы, во дворе уже воцарилась гробовая тишина. Глен был удивительно спокоен. Он медленно обвел собравшихся здесь гвардейцев своим смеющимся взглядом, но начать говорить не спешил. Он неожиданно поймал себя на мысли, что вот было бы забавно предстань он сейчас перед ними в своем истинном обличьи... Но момент был серьезный, не время предаваться фантазиям. В этом молчании уже начинали проскакивать молнии.
— Вы уже много говорили. Теперь слушайте меня, — наконец заговорил Глен, его голос звучал спокойно, но твердо, он не допускал никакой попытки, что-нибудь себе возразить, — Вы все прямо сейчас собираете все самое необходимое и начинаете готовить коней к дальней дороге. В полдень мы все покинем замок. Это приказ. И учтите, узнаю, что кто-нибудь из вас продолжает распространяться на известные темы, обещаю, что так приласкаю, что он будет это помнить даже на том свете. Я все сказал, — к концу речи его взгляд и голос налились страшным металлом. Эти его последние слова стали мощным толчком к действиям.
Мысль о том, что очень скоро они покинут это проклятое место, вернула людей к жизни. Они видели в Глене несгибаемую волю, и еще не забыв свои страхи, все же видели в этом человеке единственный путь к спасению.
Фил не верил своим глазам. Еще минуту назад бурлящая толпа как-то в миг присмирела и уже была готова внимать каждому слову Глена. Как, когда им успела передаться спокойная уверенность Глена в том, что все еще не так уж и плохо.
— Ты, ты, ты и ты, — Глен жестко указал рукой на Голбрау и еще троих, как он знал, особо крикливых и склонных к панике людей, — На это время вам лучше бы забыть, что у вас есть языки. Все. Выполняйте мой приказ!
Фил с удивлением увидел, что ни у одного гвардейца не мелькнуло даже слабого порыва воспротивиться, усомниться в праве Глена отдавать приказы. Толпа стала рассеиваться. Убедившись в том, что этот процесс стал необратим, Фил обратил изумленный взгляд на Глена. Синие глаза того опять смеялись.
— Ты замечал, — тихо произнес Глен, — чем больше голод, тем меньше надо, чтобы его утолить?
— Но чтобы так! Ничего не объясняя!
— Они сейчас жаждут спасения, а не объяснения. Они еще не созрели для вопросов. Ладно. Подлей в это пламя побольше активности, организуй их, пусть каждый будет при деле, а я пойду и улажу все это с герцогом, — Глен протянул Филу руку. Тот принял ее, не сдержав усмешки.
— Хорошо. Бог с тобой. Я сделаю, что ты говоришь. Удачи.
Глен благодарно ударил его по плечу и направился в замок. “И, правда, зачем ему, мне все это надо?” — нахмурился Фил, — “Какая-то идиотская игра. Ах, да! Вспомнил! Герцог хорошо платит!” Фил горько усмехнулся и направился к конюшням. Он уже вполне владел собой и прекрасно знал, что делать. Вот что Глен подарил ему и гвардейцам — определенность, пусть лишь не насколько часов, но он лишил их проблемы выбора.

Герцог все видел и слышал, и он бы не смог объяснить, какое чувство его охватило, когда он увидел, как неожиданно просто Глен взял контроль над ситуацией в свои руки. После мига оцепенения целый рой всяких мыслей нахлынул на него. Его мозг заработал в бешенном напряжении: “В сложившейся ситуации гвардия подчиняется только Глену! Тут я бессилен. Я стал причиной их бедствия, и они уже за это ненавидят меня. Но это лишь значит, что я гол, как... Черт побери этих Лаганов!”
Герцог не успел справиться с этим смятением до появления Глена, и тот действительно застал все эти невеселые думы герцога красочно написанными на его красивом лице.
— Я все слышал! — обрушился на него герцог, — Что ты себе позволяешь?! Кто дал тебе право распоряжаться моими людьми?! — криком герцога вопило его больное самолюбие.
Виктор почувствовал это, и ему стало жаль герцога. “Нет, эта история не скоро кончится”, — стрелой пронеслось у него в голове, — “Ведь я мог, видит Бог, мог направить эту толпу против герцога, и они стерли бы в порошок и его и все наши проблемы. Он не дался бы просто, пролилась бы кровь, но их все же достаточно много... Почему я этого не сделал? Потому же, почему я сохраню ему его гвардию. С той лишь разницей, что отныне она станет слушать меня не меньше, чем его. Да, я слишком слаб, чтобы уничтожить этого человека достойными его способами!” Эти мысли налили сердце Виктора горечью досады и злости на себя.
— Я жду объяснений! — герцог побагровел.
— Я для этого и пришел, — устало, с какой-то печалью в глазах, произнес Глен.
Они говорили долго. Виктор с трудом пробился сквозь плотную пелену гнева герцога и все же заставил себя выслушать. Ему удалось залечить уязвленное самолюбие герцога, только после чего тот оказался в состоянии внимать голову разума.
— Милорд, как я понимаю, вы намерены решать эту проблему с призраком один на один, без какой-либо помощи с нашей с Филом стороны. Тогда все, что мы можем для вас сделать, этот сохранить для вас вашу гвардию, а для этого просто необходимо увести их из замка.
— Как тебя понимать? Что значит “без вашей с Филом помощи”? Договаривай!
— Милорд, вам будет не приятно это услышать, но... Соглашаясь служить вам верой и правдой, мы обязались быть честными с вами. Жаль, что вы не взяли такого же обязательства по отношению к нам.
— Что?!! Что ты себе позволяешь?!
— Милорд, вы знаете, что замок пронизан потайными ходами, и что этой тайной владеют ваши враги, вы знали это с самого начала, но предпочли оставить нас с Филом в неведении. Какой тогда теперь с нас спрос?
В первый миг герцог остолбенел. Он впился глазами в Глена, но тот не дрогнул, даже ни разу не моргнул. Герцогу стало очень не по себе.
— Откуда знаешь ты?!
— Мы знаем! Сегодня утром Фил рассказал мне, как ночью к нему приходил призрак. Этот призрак вышел из стены! Нам потребовалось некоторое время и смекалка, чтобы убедиться в том, что это не было его ночным кошмаром. В его комнате есть потайная дверь! А за ней неизвестно какой длины коридор... Сделать это открытие нам помог, наверно, просто случай, очень уж хитро спрятан там замок, — Глен выдержал убийственную для герцога паузу и продолжил уже значительно спокойнее, пожалуй, даже устало, — Что же теперь? Еще одна ночь, и на утро замок опустеет, вы останетесь совершенно один. Положение не исправишь, даже если расскажешь людям правду, вы это понимаете лучше меня. Поэтому я осмелился отдать от вашего имени приказ к отъезду. Но быть ли тому так, решать вам.
Герцог был ошеломлен и пристыжен. Тот, в ком он до сих пор сомневался, ведет себя с ним предельно тактично и сейчас буквально спасает его. Да, все складывалось так, что герцогу не оставалось ничего лучшего, как положиться на слово Глена через три дня вернуть ему гвардию в здоровом виде, правда, в любом случае после этого надо было быть готовыми уехать из этих мест. Герцог долго допытывался, как Глен собирается осуществить свой план, что он вообще может противопоставить страху перед призраком. В итоге Глен был вынужден признаться, что целиком полагается на удачу, правда после того, как Глен расписал какого цвета его удача, герцог лишний раз убедился, что его слуга обладает странной силы какого-то полуинтуитивного, полуопытного знания человеческой психологии, и был вынужден в свою очередь признать за ним эту силу. Герцог уже был готов дать добро на то, чтобы его гвардия переселилась на эти дни в его охотничьи угодья и побыла под присмотром Глена, но тут его второе Я напомнило ему, как он однажды доверился Генриху Раю в деле воспитания Фрэнсиса. Эта мысль сделал два пируэта, настойчиво напоминая герцогу об его обете никому не доверять, но голос разума оказался сильнее.
— Почему я должен на столько тебе верить? — все же спросил герцог.
“Потому что, достойный Артур Гай Гейсборо просил не убивать вас, и поэтому глупо упускать такой шанс лишить вас рук и ног, заменив их протезами. Ведь просто лиши я вас этих гвардейцев, вы в миг обрастете новыми. Нет уж, только так я вырву из вас жало, не убивая вас”, — Виктор криво усмехнулся.
— Вам придется утроить мне жалование. Согласны?

Замок кипел предстоящим отъездом гвардии. Фил мастерски организовал дело. Приготовление провизии, нескольких палаток, коней — все это требовало рабочих рук. Вновь прибывающие сразу же подключались к делу. Им не позволялось вникать в причину столь массового похода, только перевести дух и сразу за дело. Фил поспевал везде. Наконец появился и Глен.
— Уладил? — с большим интересом поинтересовался Фил. Его позабавила возможность дать сейчас отбой.
— Да. Все в полном порядке. Едем.
— Ты сказал герцогу о нашем открытии?
— Прости, не устоял перед искушением выразить ему наше с тобой неудовольствие, и он это проглотил. Мы с тобой на коне, дружище!
— Это называется на коне?! — усмехнулся Фил.
Глен увидел, что все ладится и без него, и решил позволить себе найти Маги. Впечатление, что она только этого и ждала. Виктор нашел ее быстрее, чем ожидал, и они вместе уединились в ее каморке.
— Значит, уезжаешь... — тяжело вздохнула Маги, не зная, как начать разговор.
— Да. Вот что, спи только здесь. Здесь хода нет.
— Ты думаешь...
— Нет, конечно, нет. Я только хочу, чтобы ты не боялась своей постели и хорошенько отдохнула. Я говорю правду. Здесь герцог не появится, да и вообще, ты ему не нужна.
— А вот ты... — Маги тяжело вздохнула, — Какое счастье, что эта суматоха поднялась не раньше твоего возвращения. Я говорила с прислугой, все смертельно перепуганы и не только твоими шалостями. Говорят, всю ночь нижние этажи замка содрогались от страшных ударов и нечеловеческих воплей. Мне почему-то кажется, что это не твоя работа.
— И ты как всегда права. Это герцог постарался. Его так разозлило то, что я от него ускользнул… Несколько часов к ряду он без устали ломился во вдруг захлопнувшуюся перед ним дверь, — рассмеялся Виктор.
Брови Маги удивленно приподнялись.
— Но как же все эти перепуганные бедняги дотерпели до рассвета?
— А ты представь, ночь, замок во власти злой силы, и вот рассвет, новый день, новая надежда... — Виктор вдруг стал печален, и Маги снова поняла его.
— Ты действительно безумен, милый, ты сегодня мог уничтожить герцога одним движением руки, одним словом, а нет...
— Я кое-что нашел сегодня ночью, и думаю, именно это кое-что не позволяет мне поднять на герцога руку.
— Что?!
— Расскажу по возвращению. Мне пора. Молись за меня.
— Я всегда рядом с тобой, — тихо произнесла Маги, и Виктор вдруг всем сердцем ощутил, что это действительно так.

К полудню к великой радости прислуги полсотни гвардейцев герцога покинули замок Бетенгтон. Ведомые Гленом и Филом, они отправились в охотничьи луга герцога. Глен был прав, величие и бесконечность лугов, их широта и жизнерадостная теплота скоро превратили в прах зубодробительные страхи прошедшей ночи. Но это было только началом... Виктор ехал во главе отряда и не переставал молить Господа простить ему дерзость его планов и ниспослать ему в помощь мудрость и удачу...
Оставшаяся в замке Маги тоже молилась за его удачу, всей душой, всем сердцем.