В этот раз въезд герцога в замок был не таким тожественным, как в предыдущий. Не было Рая, чтобы организовать достойную встречу. Все прошло даже как-то буднично, если не сказать мрачновато, ни собравшиеся слуги, ни тревожный ветерок, ни тяжелое небо не радовались этому событию.
“А как бы эти люди встретили Рая, Жана и Анри?” — невольно подумал Виктор, глядя на напряженные лица слуг. Те, казалось, даже напуганы эти нашествием. Да и шутка ли, гвардия герцога увеличилась вдвое, где их размещать, чего от них ожидать?
Слуги усердно провожали взглядами каждое новое лицо, и Виктору в свою очередь не удалось избежать этого гнетущего приветствия. Более того, он ощутил странной силы дискомфорт, в какой-то момент ему даже показалось, что с него слетела бутафория Глена. Ему потребовалось усилие, чтобы отдать себе отчет в том, что происходит. Теперь он был уверен, что, по крайней мере, одна пара глаз вцепилась в него просто смертельной хваткой, но чья, в этот момент выяснить было невозможно.
Бедняге Уильяму, ставшему после отъезда Рая главным управляющим замка и всего имения, пришлось изрядно потрудиться, размещая вновь прибывших. Отдельных комнат на каждого не было, и потому приходилось по ходу дела соображать, кому какой долг уважения следует отдавать. В результате гигантского напряжения ума ему все же удалось решить эту проблему оптимальным образом: Фил и Глен были поселены в отдельных соседних комнатах в левом крыле замка. Еще две комнаты были оставлены на случай приезда Рона и Пита, а остальных разместили по двое, по трое, и больше, в зависимости от наспех выясненного ранга. Отметим тут один факт, который скоро обнаружил и Виктор. Не смотря на острый дефицит места, Уильям все же не счел возможным поселить хоть кого-нибудь в опустевшие апартаменты Жана и Генриха Рая. Это было смелым решением, неожиданным для этого с виду хрупкого пожилого человека.
Пока конюшня и дворцовая прислуга были заняты расселением, на кухне полным ходом шло сражение за приготовление обеда. Здесь тоже было не мало проблем, и главная — откровенно не хватало продуктов на столько ртов. Но страх перед гневом герцога был куда сильнее отсутствия провизии, и потому в спешном порядке были забиты несколько баранов и совершен набег на ближайшую деревню. Так или иначе, но к указанному часу громадный стол в главной гостиной замка ломился от разнообразных яств.
К этому столу герцог пригласил Фила и Глена. Герцог позволял первым слугам разделять свою трапезу только в исключительных случаях, когда у него было особенно хорошее настроение, или же когда ему было что сказать или… показать. Так как первое случалось крайне редко, Виктор припомнил недавние извинения Фила и резонно рассудил, что именно сейчас ему следует ждать сюрприза.
Но события развивались очень неспешно. Герцог поднял тост за счастливое возвращение в родные пенаты, не забыв при этом послать проклятие не очень приветливому в этот день небу, и после этого предался сладостным воспоминаниям о безоблачных днях своего проведенного здесь счастливого детства. Когда хотел, он умел говорить необыкновенно красочно и живо, и как не сопротивлялся Виктор, этот рассказ все же очаровал его и заставил вслед за герцогом превратиться в озорного мальчугана, бегающего по этим полям на перегонки с ветром. Как само собой разумеющееся, в этих грезах рядом с Виктором оказался Эжен, они вместе, две зеркальные половинки одно целого, ныряют в реку, или карабкаются по раскидистым деревьям...
Вдруг сквозь этот туман пробилась на первый взгляд безобидная фраза герцога.
— Подай Глену вон тот салат, — обратился герцог к служанке.
Виктору потребовалось усилие, чтобы понять, что его так насторожило — эти слова герцог произнес по-французски! Чего ради здесь, в Бетенгтоне, говорить по-французски?! И в следующий миг его взгляд упал на худые белоснежные кисти рук, поднесшие ему салат. Вид этих почти детских рук заставил Виктора содрогнуться. Он медленно поднял глаза и увидел то, что уже предполагал увидеть. Рядом с ним стояла Маги!
Ни жива, ни мертва, она стояла рядом, и было видно, что все ее усилия в этот момент были направлены только на то, чтобы не выронить салатницу и достойно справиться со своей обязанностью. Посмотреть на Глена в этот миг было выше ее сил.
Вот оно! Вот за что Фил заранее просил у него прощение! Маги здесь, и сделано это из-за него, из-за Виктора?!
Виктор почувствовал, как в нем закипает ярость. Брови сами собой сдвинулись в грозовые тучи. Его рука медленно поднялась и жестко отстранила предлагаемое угощение. Виктор не увидел, но почувствовал, как Маги содрогнулась и тут же отступила назад.
Безмолвно наблюдавшие за этим герцог и Фил, казалось, были удовлетворены. Герцог весело рассмеялся:
— Глен, ты зря отказываешься от салата. Это творение рук твоей маленькой француженки воистину изумительно. Рецепт она привезла вместе с собой из не столь далекой Франции.
— Благодарю, милорд, но с меня уже достаточно, — холодно кивнул Глен.
— Конечно, конечно, как знаешь. В любом случае, имей в виду, ты всегда можешь рассчитывать на добавку, верно, Маги? — герцог продолжал смеяться.
Было видно, что Маги не поняла его слов, и только различив в чуждой ей речи свое имя, поспешила присесть. Виктор снова бросил на нее беглый взгляд и понял, что этот бедный ребенок в довершение ко всем своим несчастьям действительно не знает английского, да и чему тут удивляться... Виктору уже была более чем понятна, причина появления здесь маленькой горничной, и теперь ему требовалось не мало усилий, чтобы все же держать себя в руках.
— Милорд, позвольте спросить? — против ожидания Фила, голос Глена не утратил свойственной ему жесткости.
— Конечно, спрашивай, — благосклонно позволил герцог. Наблюдения за Гленом и Маги очень его развлекали. Он уже понял, что его расчет оказался абсолютно верен, Маги будет для таинственного слуги отличной уздечкой.
— Милорд, это ведь служанка дома Рельгро. Что она делает здесь? Этот ребенок не знает английского, так хрупок и беспомощен, какой от нее здесь прок?
— Этот, как ты говоришь, ребенок очень исполнителен и неболтлив. Редкие и очень ценные качества для служанки. Что же касается ее службы Рельгро, думаю, тут она ничего не потеряла. Дом Рельгро в Руане опустел, хозяева покинули его, и сейчас там холодно и голодно, не так ли, крошка?
Маги снова поспешила присесть, по-прежнему не рискуя кинуть на Виктора хотя бы беглого взгляда.
Внешне казалось, что обед окончился в том же русле, что и начался, но это только внешне. Запланированный герцогом сюрприз состоялся, и его организатор остался весьма довольным собой: “Да, Фил был прав, лучшей плети для этого загадочного слуги мне днем с огнем было не найти. Ха, да и сам Глен воспринял появление здесь этой девчонки именно так, надо отдать ему должное. Что ж, Бог даст, это еще мне послужит!”
После обеда герцог приказал Глену и Филу проверить, как размещена гвардия, кони, при этом Филу было предложено ознакомить Глена с замком. Выслушав распоряжения герцога, Фил и Глен поклонились и вышли прочь.
Всю анфиладу второго этажа до главной лестницы они прошли молча, но тут Фил, наконец, не выдержал. Он резко остановился и преградил Глену дорогу:
— Герцог велел мне показать тебе замок, и раз уж мы тут, лучше отсюда и начать. Вон с того балкона можно увидеть добрую треть владений Бетенгтон.
Виктор медленно развернулся к Филу и ничего не сказал, только взгляд его темно-синих глаз, словно раскаленный прут, впился в душу Фила. Тот почувствовал, что стал покрываться холодным потом, и не выдержал этого убийственного молчания.
— Не смотри на меня так! Я же уже просил у тебя прощение за это.
— Я что-нибудь тебе обещал? — глухо обронил Виктор.
— Ну... — у Фила земля горела под ногами, — А что собственно произошло? Герцог повелел привезти ее, и я сделал это. Кстати, она с радостью приняла мое предложение. Что не так? Ведь вы, кажется, были друзьями в Руане... Ну, хорошо, ударь меня, если хочешь...
Виктор ответил не сразу, но когда заговорил, Фила прошиб озноб:
— Позволь мне предположить, что у тебя когда-то была мать, была и женщина, которую ты любил. Я ни за что на свете не поверю, чтобы такой человек как ты, дожив до тридцати двух, ни разу не любил по-настоящему. А теперь представь эту женщину на службе герцога, в постоянном окружении наших шакалов. Эта картина ласкает глаз?! — Виктор перешел на шепот, от которого Филу стало даже жутко, — Ты либо просто отказался подумать, либо подумал слишком хорошо. И если мне и хочется выбить из тебя душу, так это за то, что именно ты надоумил герцога отдать тебе такой приказ, и только ради того, чтобы посадить меня на короткий поводок, решился подвергнуть этого ребенка смертельной опасности.
Оглушенный Фил превратился в статую. Виктор же смерил его презрительным взглядом и поставил точку:
— Если ты сделал это, не додумав, значит, ты не так умен, как то мне казалось до сих пор. Если же, в чем я почему-то уверен, это было твое осознанное решение, какого черта ты набиваешься мне в друзья? По жизни у меня всегда было очень мало друзей, но никого из них нельзя было бы назвать глупцом или подлецом. Я все сказал. У меня есть только одна маленькая просьба. Постарайся пореже попадаться мне на глаза, это ради твоего же спокойствия.
С тем Виктор сбежал вниз, оставив сраженного на повал Фила в полном одиночестве. Именно в полном одиночестве. Фил ожидал подобного разговора и как-то готовился к нему, но с Гленом все всегда разворачивалось какой-то третей неожиданной стороной. Вот и теперь, Фил чувствовал себя стертым в порошок. Виктору удалось нащупать слабые струны души Фила и порвать их. Да, он бережно хранил в душе образ белокурой девушки, отвечавшей ему двадцатилетнему взаимностью, но волею родителей ставшей женой другого, деспота и тирана... И он помнил ласковые прикосновения рук безвременно ушедшей из жизни матери, ей было всего лишь двадцать пять. Молодая, прекрасная, полная жизненных сил она была зверски замучена одурманенной хмелем толпой не в меру развеселившихся лондонских дворян. Его, семилетнего мальчугана в железных тисках зажала бабушка, сама прятавшаяся тогда в темном чулане. Только это и спасло юного Филиппа. Бабушка скончалась в тот же день, не перенеся смерти дочери... “... теперь представь эту женщину на службе герцога, в постоянном окружении наших шакалов...” — эти слова Глена нанесли Филу сокрушительный удар. “Как бы я действительно не натворил беды!!!” — загудело в голове Фила.
Ему потребовалось не мало время, чтобы взять себя в руки. На душе было холодно и промозгло: “В самом деле, что происходит? Меня тянет к этому человеку, и я сам вырыл ему яму! Черт побери, Глен, я скорее глупец, чем подлец!”
Выйдя на балкон, Фил без труда смог найти глазами Глена. Оказалось, что тот взял в проводники Уильяма, и в этот момент старый верный слуга рода Гейсборо обстоятельно знакомил его с другими слугами и домом в целом. Они вели оживленную беседу, нередко посмеивались, и Фил вот уже в который раз изумился самообладанию Глена. Он ли несколько минут назад произнес дал ему, Филу, такую отповедь?! Сейчас по двору замка ходил совершенно другой человек, только в походке да сутулой спине чувствовалась безмерная усталость. Казалось, Глен забыл о Маги, о Филе, о герцоге и теперь был всецело поглощен знакомством с новой обстановкой. А у Уильяма от такого внимания и участия, казалось, даже крылья выросли за спиной. Но в отношении Глена Фил снова ошибся. Тот почувствовал на себе его взгляд и ответил на него, да так, что Фил невольно поспешил спрятаться за косяк...

Еще одна пара глаз неусыпно следила за Гленом весь день. Это маленькая Маги. От ее внимания не ускользнула перемена в отношениях Глена и Фила, и ей не надо было объяснять причину этого. Она все понимала, чувствовала, и тревогу, и смятение, и боль Виктора, и теперь только ждала. Она знала, верила, что в конце концов он придет к ней, придет сегодня. И это предчувствие ее не обмануло.
В дверку ее маленькой каморки, внешне мало отличавшейся от ее прежнего жилища в доме Рельгро, постучали на вечерней заре. Она как раз стояла у окна и дивилась изысканности красок неба. Облачная пелена вдруг разорвалась, и закатное солнце подпалило косматые громады туч адским огнем, но в душе Маги полыхал куда как более мощный огонь. В дверь вновь постучали.
Маги знала, кто это, но открыть не могла, ноги ее стали ватными. Это был Виктор. Он стоял и ждал ее ответа. “О Боже, любимый, открой сам!” — взмолилась она мысленно, и Виктор будто услышал ее мольбу. Дверь тихо скрипнула и легонько подалась внутрь. Не почувствовав сопротивления, она приоткрылась чуть шире.
— Маги?.. — робко позвал ее Виктор.
Маги вздрогнула всем телом и рухнула на стул, благо оказавшийся рядом.
Дверь раскрылась окончательно, и на пороге появился Виктор. Их глаза встретились. Легкий страх в глазах Маги скоро сменился немым вопросом, и, наконец, она светло улыбнулась ему. Виктор не устоял и тоже улыбнулся, улыбнулся кривой улыбкой Глена. Все-таки он рад видеть это белокурое чудо!
Закрыв за собой дверь, Виктор замер в нерешительности. Ему потребовалась пара минут, чтобы, наконец, отважиться подойти к девушке. Она встала ему навстречу, ее сердечко было готово остановиться. Виктор сокрушенно покачал головой и робко коснулся плеча Маги. Еще миг, и Виктор решился. Он трепетно обнял Маги за плечи, привлек ее к свой груди, и Маги с удовольствием утонула в этих столь желанных объятиях. Вот то, ради чего она не побоялась ринуться навстречу неизвестности и предприняла невиданное для многих других служанок путешествие. Вот то, за что и жизнь отдать не жалко. Маги сильнее прижалась к самому дорогому на свете человеку и затихла. Виктор же, до глубины души растроганный этим ее ответным порывом, ощутил ком в горле. Его маленькое чудо опять с ним... Он нежно коснулся головки этого зеленоглазого сокровища и тихо произнес:
— Прости меня, Маги.
Маги вздрогнула и чуть отстранилась от него.
— О чем ты?
— Прости меня за то, что ты оказалась здесь.
— Я тебя не понимаю, — Маги насупилась и уже тверже отстранилась от Виктора, он не возражал.
— Ты просишь у меня прощение, я правильно тебя поняла? Но за что? Ведь, я уверена, ты меньше всего на свете хотел увидеть меня вновь... Я это почувствовала сегодня в столовой, — Маги нервно рассмеялась, — Нет, если уж на то дело пошло, то это я должна просить у тебя прощение. Да, я поступила как настоящая эгоистка, мне было необходимо увидеть тебя, я нуждалась в этом, как в воздухе. И Фил приехал за мной, я уверена, услышав мои молитвы. Я появилась здесь по своему желанию, так и знай.
— Маги, ты не представляешь, что ты говоришь, что ты наделала!!! — в голосе Виктора слышался ужас.
Но это лишь заставило Маги принять еще более воинственный вид:
— Нет, я представляю, что сделала, я теперь точно знаю, что нужна тебе, не меньше, чем ты мне. Я единственный на свете человек, который знает тебя и понимает. И ты все, что у меня есть в этой жизни. Относись ко мне как тебе угодно, как к сестре, в конце концов, как к ребенку, которого ты упорно во мне видишь, только не гони, не заставляй меня пожалеть о содеянном. Для меня нет дороги назад.
Взгляд Виктора стал невыносимо печальным, но на душе у него действительно потеплело. Эти долгие недели его поддерживала только одна мысль, он может и должен защитить оставшегося у него единственного брата, Жана, и его друзей, он нужен им. Но сейчас перед ним стоял человек, о котором он на самом деле умудрился забыть! И которому действительно был очень нужен! Его сердце дрогнуло. Движимый единым порывом, он опустился на одно колено и трепетно припал к ее рукам. Ошеломленная Маги забыла как дышать.
Через миг Виктор поднял на нее влажные глаза и тихо произнес:
— Я не знаю, чем заслужил такой подарок, но в одном уверен, он слишком велик и бесценен, чтобы я мог его принять...
Маги испугалась правильно понять его слова, и тогда он улыбнулся:
— Но я несказанно благодарен тебе за то, что ты сказала, милая моя Маргарита... Ты права… Я рад тебе.